Золотой миллиард. Алиса Кортно
работать: применить свои знания для спасения уцелевших людей. Ее доброта и невысказанное чувство вины за профессора Паблутти толкают ее на разговоры о том, что если бы она попала в команду исследователей камней, то сделала бы всё возможное и всё в таком духе и синие глаза зажигаются каким-то болезненным энтузиазмом, который знает, что обречен. В больнице-то позволили работать и то хорошо. Даже прекрасно.
За прозрачными дверями последовала прозрачная стена. А за этой стеной два бородатых биолога дымят самокрутками. Курилка тут у них значится, для самых ярых табачных адептов. Говорят в теплицах много чего выращивать стали, но курильщики давно пережили все никотиновые ломки и в магазинах сигареты по карточкам не купить, так что хлопотное это дело. А эти двое сидят, дымят.
Дальше тоже были прозрачные стены, и коридор стал вроде как шире. В просторных помещениях находилось незнакомое Ивану оборудование, стеллажи, техника, колбы, микроскопы и когда коридор свернул направо у дверей теперь уже белых, стоял караул. Зубров сказал доложить о них, тогда один из караульных ответил: – Вас ждут, – постучал два раза в дверь и распахнул ее.
Первым делом Суровин заметил светлые стены и смешариков. Смешарики, понятное дело, нарисованные. В угол убраны низкие, детские столы для дошколят. За широким, длинным полукруглым столом сидели полковник Яровой и генерал Серов. За ними – еще двое адъютантов, и майор Крыжовский, который подал генералу папку и отошел ко второй двери.
Генерал Серов вроде и есть, и вроде его и нет: он как настройщик музыкального инструмента вмешивается тогда, когда появляется разлаженность, а когда всё звучит отлично, то внимательно слушает и потирает пальцами. Так его в народе и изображают: сосредоточенным, как ястреб и потирающим большой и указательный палицы правой руки. Серов взял на воспитание восемь сирот, и это помимо своих двоих родных детей. Ну как взял: при такой-то работе, понятное дело, жена больше возится. Про двух девочек-близнецов он в интервью рассказывал, как остановился при осмотре Макеевки возле дома с разбитыми окнами – так только камни на прогулку выходят, зашел в дом, а там, в кроватке девочки уже очень слабенькие, еле глаза открыли от голода. Погибли бы: деревня-то обезлюдела.
Заслуги генерала велики. Цепь его верных действий привела к тому, что Урал устоял в биологической катастрофе. Внешность у него даже не знаешь, как описать: вроде всего в меру и ничего лишнего нет, и вообще когда смотришь на него, не можешь оторваться от серых, выдержанных в растворе мудрости глаз. По службе Иван больше пересекался с Яровым, в котором природная харизма удачно сочетается с острым языком. Такая сволочная личность определенно должна быть в каждом штабе. Решением Ярового к Ивану погоны и прилетели. Хотя время было тяжелое, сонный, уставший, после тяжелых суток, Иван вынужден был слушать инструктаж и что-то запоминать, потому что полковник не терпел в ближайшем окружении людей без погон, кажется, они вызывали у него