Принцип исключения. Алина Аркади
ждёт в своём ресторане «Джокер», к которому я подъезжаю через двадцать минут и, миновав человек десять охраны, прохожу по боковому коридору в уже знакомый кабинет.
– Опаздываешь, Ярый, – прилетает на входе.
– Дела, – отмахиваюсь, потому как срать хотел на его претензии.
Арсений по обыкновению в белоснежном костюме, за что и получил прозвище Белый. И в побрякушках, словно он затерялся в девяностых, а толщина цепи на шее безошибочно позволит определить статусность. Ему чуть за сорок, но зализанные гелем волосы, которые он постоянно приглаживает ладонью, прибавляют лет десять.
– Что по нашему делу?
– Всё просто. Как только ты даёшь отмашку, что обговоренная сумма собрана, оформляем документы, и собственность Островского переходит к тебе.
– Я почти собрал необходимое. Надеюсь, ты не ведёшь двойную игру, Ярый, – перегибается через стол, нависая, отчего блестящая прядь отлипает и падает на лицо. – Конкурентов не потерплю.
– Конкурент у тебя только один, – намекаю на мэра, которого стоит опасаться Липницкому.
Но Звонова он всерьёз не принимает, что само по себе ошибочно. Не брать в расчёт человека, которому принадлежит половина города, тупость чистой воды. Но амбиции Белого засовывают инстинкт самосохранения в задницу, а толпа охраны создаёт видимость безопасности.
– Он предложил больше?
– Он ничего не предлагал.
– Недостаточно нулей на счетах? – Белый смакует своё превосходство, упиваясь выигрышной позицией, но сам того не понимая, оказывается проигравшим.
– Он не привык покупать – он привык брать. Разницу чувствуешь? И всё, что у него имеется, он взял, не спросив разрешения.
– Но собственность Парето ты отстоял. Скажи-ка мне, Ярый, как так получилось, что долгих пятнадцать лет все обходили тебя стороной? – Глаза Белого неприятно прищуриваются, превращаясь в тонкие просветы, в которых едва различимо просматриваются зрачки. – Островский давно греет свою задницу за границей, а ты лишь мальчик на побегушках, который решает его дела и содержит объекты в чистоте и порядке.
– Ты пригласил меня, чтобы выяснять, какую позицию я занимаю в цепочке интересов Парето?
– Нет, – откидывается на спинку широкого кожаного кресла, закуривая сигару и отпивая виски. – У меня есть условие: я хочу, чтобы документы подписал лично Островский. Не левый человек с доверенностью и непониманием, что происходит, а сам Константин Сергеевич.
– Это условие невыполнимо.
– А ты постарайся, – шипит, бросая сигару в стакан, отчего жидкость выплёскивается на белый костюм, вызывая ярость Липницкого.
– Это. Условие. Невыполнимо, – чеканю каждое слово, повышая тон, чтобы сидящий передо мной человек понял, что торговаться не в его интересах – Если данный момент непреодолим и является для тебя основополагающим, сделка отменяется.
Резко поднимаюсь и, не дожидаясь реакции, направляюсь