Выпускной роман. Светлана Лубенец
лицами. Поскольку кроссовки Генки Бармакова покоились аккурат на новехонькой швейной машинке, девочки догадались, что Кикиши в классе нет.
– Чего грустим? – спросила Юля, хотя уже поняла, что ребята, скорее всего, обсуждали предстоящий матч.
– А чего нам радоваться? – отозвался Генка. – В этой школе, оказывается, действует волейбольная секция, которой руководит мастер спорта, чемпион каких-то там игр – Алексей Тютявин. А мы кто? Жалкие любители! В общем, разгромят нас, как шведов под Полтавой.
– А вы уж и испугались! – рассердилась Маняшка. – Представьте, что сражаетесь за нас! За 722-ю школу!
– За вас? – вдруг зло рассмеялся Максимов и при этом даже не взглянул в сторону Юли. – Да вы только и делаете, что нашим противникам глазки строите!
После этих его слов в классе повисла тишина. Юля прошла вперед и встала так, чтобы увидеть Юрины глаза. Они горели настоящей ненавистью. Она никогда не видела такого жесткого их выражения. И как Максимов мог обо всем догадаться? Она, Юля, всего лишь сослалась на головную боль, которая с каждым может случиться, а он почему-то на следующий день сразу же переметнулся к Светке Кузовковой...
– Ты же сам... – тихо сказала она, хотя понимала, что не имеет никакого права его ни в чем упрекать.
– Я все понял еще на той линейке, – ответил Максимов и добавил: – Но поболеть за него тебе не придется! Со сломанной рукой в команду не возьмут! Так что ты лучше вообще домой иди!
Юля отшатнулась от него, будто он ее ударил.
– Кончай свои разговорчики, Юрка! Ты тут у нас не один! – возмутилась Маняшка. – Мы обязательно придем за вас болеть! Все девчонки! Тем более, что их девчонки... ну... из «А»... Вот... – и она выставила вперед испорченную кроссовку, которой время на пользу не пошло. Разводы чая побурели и выглядели весьма отвратительно на снежно-голубом фоне новой обувки. – Представьте, из столовки нас прогнали! Чаем окатили! Шутить они, в общем, явно не намерены. Юльша считает, что это все из-за вашего ржания на линейке. Уж ты, Генка, громче всех надрывался! Не зря Кикиша тебе ладошку к щечке припечатала. А вот после этого чая я, знаете, подумываю, что «ашки» нам самую настоящую войну объявили. Не вписываемся мы в их коллективчик. Кстати, где Кикиша?
– А кто ее знает? – Генка оттопырил пальцами в разные стороны свои щеки, чтобы стать похожим на классную руководительницу и прогнусавил голосом, очень похожим на Кикишин: – Вы проходите, мальчики, располагайтесь! Это же теперь ваш класс! – Бармаков отпустил щеки и уже обычным своим голосом добавил: – Купить нас хочет своими «сю-сю-сю»! Не на тех напала, хомячиха!
– А мне кажется, что она нормальная тетка, – сказала Юля. – Ну... неказиста, конечно, но с лица... воду не пить!
– У нас в классе шестнадцать пацанов, которые никогда... слышь, Юльша!.. никогда!.. не будут пользоваться ее швейными машинками! Как она собирается с нами общаться? Как узнает: кто есть кто?
– А может, и хорошо, что не узнает, – хмыкнул Максимов. – Пусть себе думает, что у нас тут одни ботаники.
– Ну а если вы все-таки захотите что-нибудь