Зверь, именуемый Кот. Нани Кроноцкая
потом… горячие губы нежным влажным пленом накрыли кончик груди, и меня вдруг пронзило, так ярко и остро, словно удар тока.
– Что ты… Ах! – и голос не мой, сиплый шепот и вздох.
Вторая мужская рука не осталась без дела. Медленно стягивала с меня целомудренную простыню, изучала открывшиеся ей просторы.
– Мы кое-что не доделали. Разве можно бросать начатое на полпути, как считаешь?
– Я … я же не предохраняюсь, ты сам сказал, что…
– Мышка-трусишка. Я пересмотрел нашу с тобой переписку и нашел твой менструальный календарь. У тебя безопасные дни. А обещала не врать, между прочим. Люсь… А теперь чего ты боишься? Это же я. Я, понимаешь?
Он.
И я.
Минуты назад давшая твердое слово себе жить днем сегодняшним. И да, снова трусившая отчаянно. Близость с мужчиной неизбежно накатывается на меня, как лавина, снова манит и пугает.
Для таких, как я, ничего хорошего в этом процессе не могло быть и никогда не было.
Мой бывший… как его там. Как бы муж, ничего не мог с этим поделать. Интимная сторона жизни, то есть секс, мне был не нужен. Смирялась, терпела, скрипела зубами, мысленно проклиная всех озабоченных мужиков, и считала короткие минуты “любви”. Мой первый мужчина не успокаивался и несколько раз на неделю пытался добиться хоть какой-то взаимности. Я честно пыталась, а потом просто смирилась, считая ромбики на обоях и подавляя зевоту. Ну, фригидна, ну что тут поделать. Каждому как бы свое. Наверное, нужно было освоить науку притворства, знакомую каждой жене. Но я и женой не была. Так, сожительница и “гражданка”, ведь “нам это было не нужно”.
Ну, да. Когда мы расходились, я даже и не возражала в ответ на его горькие упреки. Недотепа убогая, недоделанная. Принесла ему лишь огорчения (правда, еще кучу научных работ написала, но все это мелочи).
Зачем мне сейчас эти мысли и эти эмоции? Почему вдруг догнали, накрыли?
Я сжалась опять, все вспоминая и заново переживая. А Кот меня сразу же понял, вдруг замерев. Притянул осторожно к себе, прошептал:
– Можно я просто тебя поласкаю? Это не страшно, всегда есть возможность сбежать и почти не раскаиваться.
– Да. Тебе. Можно все. Понимаешь? – сказала и замерла. – Все.
И он тоже замер, Широко мне улыбаясь, как будто ему только что сообщили о выигрыше огромном или наследстве. На худой конец, сделали генералом.
– Я же воспользуюсь, Люсь. Вероломно. И уложу тебя спать.
– Это жестоко, помилуй. Только не это, пощады прошу.
Мы захихикали с ним, словно дети. Два натуральных придурка, которые даже не могут нормально заняться любовью. Хотя оба очень друг друга хотим.
А я вдруг поняла, ощутила: его сейчас тоже что-то удерживает. Борется все это время Кот не только со мной, но и с собою самим. И не смогла промолчать (как обычно).
– Марк. А что тебя гложет? Только не вздумай отмалчиваться. Я обижусь и надену свои мокрые трусы, так и знай.
Он откинулся на спину, позволяя мне рассмотреть