Кавказцы или Подвиги и жизнь замечательных лиц, действовавших на Кавказе. Книга II, том 3. Сборник
и отступая от несравненно сильнейшего неприятеля, не только не претерпел большого урона, но, отражая всегда его, взял в плен несколько офицеров и рядовых[22].
Неприятель, как в таких обстоятельствах и должно, напирал с силою и быстротою. Но не было ни одного удобнаго перелеска, из которого не встречали бы его скрытые батареи, и не осталось ни одной выгодной высоты, за которую бы не происходило кровавого спора[23]. Даже более, везде, где позволяла возможность, арриергард, показывая вид, что имеят гораздо более войск, нежели сколько в самом деле у него находилось, угрожал крыльям французов и делал движения, обнаруживавшие намерения на них напасть[24]. Впрочем, французы имели слишком большой перевес в числе войск, и, пользуясь им, обходили беспрестанно фланги наши. Войска Наполеона темнелись по краям горизонта, и арриергард, сражаясь повсюду отчаянно, не мог и не должен был нигде удерживаться долго[25]. Однако, вообще движения наши производились в таком порядке, и так удачно были распоряжаемы, что неприятель, при всем превосходстве сил своих, не осмелился предпринять ничего решительного).
Таким образом, 26-го, Сипягин, вместе с Милорадовичем, достиг снова столицы Саксонии, или, лучше сказать, Нейштадта, ибо едва успели наши сжечь мосты в Мейсене и Старом Дрездене, как французы ворвались в них, и половина столицы, в одно мгновение, наполнилась неприятелем. В это время одна только Эльба разделяла враждовавшие войска. Перестрелка гремела с обеих берегов реки. На нашей стороне пули жужжали, как пчелы; везде носилась смерть; можно было быть убитым у окна, переходя из улицы в улицу, сидя в кругу мирного семейства. Сипягин подвергался очевидной опасности, ибо дом, в котором стоял Милорадович, находился на самом берегу.
27-го наш герой был в жарком сражении арриергарда, которое началось тем, что французы, под прикрытием сильного картечного огня с бастиона, на их стороне находившагося, нося фашины и доски к пролому большого моста, показывали вид, будто хотят переправляться в город, и до тех пор толпились на мосту, пока несколько удачных наших выстрелов не смели их дочиста. Но это была ложная переправа. В самом же деле Наполеон, подвинув армию свою за 4 версты влево, приказал ей переправляться в глазах своих, под покровительством великого множества пушек, которым унизан был высокий в том месте берег. Часть нашего небольшого арриергарда оставлена была в городе, а другая, – вместе с Сипягиным, – сопротивлялась многочисленным войскам Наполеона. Неприятель засыпал наших бомбами, гранатами и картечью. Наша артиллерия, с своей стороны, действовала искусно и удачно, а войска дрались с неимоверною храбростию. Оторванные руки и ноги во множестве валялись на берегу, и многие офицеры и нижние чины, лишась рук и ног, не хотели выходить из сражения, поощряя других своим примером. Целый день, – с первых лучей зари до позднего вечера, – кипел кровопролитный бой, и Сипягин был постоянно в самом жестоком огне. Но Наполеон не переправлялся. Наутро
Военн. Журн., 1818, книжка III, стр. 41.
Там же, книжка II, стр. 24.
Там же, книжка III, стр. 41.
Там же, книжка II, стр. 24.