Вас пригласили. Шаши Мартынова
боком на сырые стволы деревьев.
Какое-то время ничто не достигало моего слуха, а затем шорохи и шелесты вернулись: стало слышно скучный частый дождь и смутное бормотание леса, да еще стонал бедняга-возница – его порядком придавило; потом выяснилось, что голень сломана.
Очень скоро дождь нас выполоскал напрочь. До имения герцога Колана, друга родителей, никак не меньше пятнадцати миль. Служанки выбрались наружу и теперь жались друг к дружке да глядели на меня, как две мокрые птицы;
возница полулежал неподвижно, боясь потревожить увечную ногу. У меня саднило колени, однако в полоумной тьме было невозможно разглядеть, насколько там все скверно. Едва попробовала приподняться – левую лодыжку скрутило ржавой болью. Охнув, я осела на землю.
Что ты будешь делать, а? Ноябрь, ночь, насупленный, исхлестанный дождем лес, две перепуганные девчонки, покалеченный возница, разбитая повозка. Кто тут нас выручит? Надо что-то предпринять – но для этого потребуется сначала спокойно подумать, а потом и встать. Ни на то, ни на другое, по чести сказать, я не находила в себе сил.
Однако унывали мы недолго. Я и испугалась, и обрадовалась, когда услышала, как с дороги, приближаясь, долетел громкий смех, а по мокрой грязи захлопотали копыта. Из-за деревьев показались двое всадников – ехали не слишком быстро, беседовали и, похоже, не обращали внимания на дождь. Один глухо басил, у второго голос был почти мальчишеский, оба говорили… на высоком дерри! Вот это да. Люди дерри? Их же всех извели лет двести назад. Не привидения же в такую мокроту по лесам носит. Впрочем, времени на размышления у меня не было. Кое-как поднявшись на ноги, я закричала сквозь клекот дождя что было сил.
– Мне нужна ваша помощь! – На дерри, надо сказать, я изъясняюсь с кошмарным акцентом и ошибками, но там было не до манер.
Разговор на дороге тут же смолк, плюхи копыт поредели и утихли, и один всадник спешился. Его лица в бурную и безлунную темень не разглядеть, но ростом он был с меня, коренастый, широченный в плечах. Нас разделяла дюжина локтей придорожной травы, ближе я пока не осмеливалась подобраться.
– Приветствую вас, фиона[2]. – Человек сжалился и заговорил на моем родном фернском. – Право, удивительно видеть молодую даму в такое время, под дождем, да в лесу! Уж не эльф ли вы? – Улыбку съела ночь, скрыв ее от взгляда, но не от слуха. И от улыбки этой потеплело. Этого человека не стоило бояться.
– Нет, фион, я не эльф – к моему и, быть может, вашему разочарованию. У нас случилось досадное приключение… – Кратко я пересказала события последнего аэна, по временам ойкая и шипя от боли: плохо дело с лодыжкой. Когда я договорила, на несколько мигов повисла тишина, пропитанная шелестом дождя. Затем незнакомцы перебросились парой слов на деррийском, и тот, что оставался верхом, сказал просто:
– Фиона нола[3], примите приглашение герцога Коннера.
Краткая, но отчаянная попытка вспомнить это имя в Королевских списках не внесла никакой ясности, но выбирать было не из чего. Пусть так, в конце концов. Спешившийся фион-крепыш, почти гном – таким он, весь изрисованный древесными тенями, вдруг показался