Творения, том 2. Святитель Иоанн Златоуст
состязание; и (составляет) зрелище не из случайных, не из простых людей, не все из почетнейших и начальствующих, чтобы свидетельство их было более достоверно для народа. Созваны были все для одного, а увидели другое; пришли поклониться истукану, а ушли с презрением к нему, быв поражены Божьей силой, открывшейся в чудесных событиях с отроками. И заметь: где было устроено зрелище. Не в городе, и не в каком-нибудь селении, но на полях ровных и открытых устрояется это публичное зрелище. На поле Деире, вне города поставлен быль истукан, и вестник, всюду проходя, взывал: «объявляется вам, народы, племена и языки: в то время, как услышите звук трубы, свирели, цитры, цевницы, гуслей и симфонии и всяких музыкальных орудий, падите и поклонитесь золотому истукану, которого поставил царь Навуходоносор» (и в самом деле, поклониться идолу значило: пасть); «а кто не падет и не поклонится, тотчас брошен будет в печь, раскаленную огнем» (Дан. 3:4–6). Видишь, какая трудная борьба, какая непреодолимая сеть, какая глубокая пропасть и стремнина с той и другой стороны! Но не бойся: чем больше козней употребит враг, тем более обнаружит он мужество отроков. Для того приготовлено было согласие столь многих музыкальных орудий, для того разожженая печь, чтобы душами зрителей овладело или удовольствие, или страх. Тверд и непреклонен кто из предстоящих? Пусть смягчит его, говорил мучитель, очаровательная мелодия стройной музыки. Стоит он выше этой сети? Пусть же устрашит и поразит его вид пламени. Так действовал и страх и удовольствие: удовольствие вкрадывалось в душу посредством слуха, страх посредством зрения. Однако же ни то, ни другое не победило мужества отроков; но как вверженные в огонь, они одолели пламень, так посмеялись и над всяким удовольствием и страхом. Все это для них приготовил дьявол, потому что не сомневался в подданных царя, напротив быль твердо уверен, что никто из них не воспротивится царскому повелению. Но когда все пали и были побеждены, тогда выводятся на середину одни отроки, чтобы и от этого самого победа была блистательнее, – что они побеждают и являются торжествующими среди такого множества народа. Не так было бы удивительно, если бы они показали мужество, явившись первыми, пока никто еще не преткнулся. Но то весьма велико и чудно, что множество падших не устрашило и не ослабило их; и не сказали они друг другу что-нибудь такое, что многие привыкли часто говорить: если бы мы первые и одни решились поклониться истукану, то наш поступок быль бы достоин обвинения, если же мы делаем это вместе с столь многими тысячами, то кто не простит, кто нас не сочтет достойными извинения? Нет, увидев падения столь многих своих мучителей, ничего такого и не сказали, и не подумали они. Посмотри и на злобу обвинителей, как они и хитро и жестоко обвиняли отроков: «Есть», говорят они, «мужи Иудейские, которых ты поставил над делами страны Вавилонской» (Дан. 3:12). Не просто напомнили об их происхождения:, но упомянули и о почести, для того, чтобы воспламенить в царе гнев; они как бы так говорили: рабов, пленных, лишенных отечества, сделал ты нашими