Зовущие к огню. Александр Афанасьев
знаю сумму, которую заплатил Оздоев за свою смерть. Два миллиона долларов…
Смерть… это только для лохов – конец всего и вся. Для таких, как Оздоев, – это новое начало. Погиб – и тебя разом перестают искать, исключают из всех списков, можно начинать новую жизнь. Ехать в Турцию, в Дубай. К семье, к детям, к деньгам наворованным, нацареванным на горе и на крови. С..а.
Оздоев купил свою смерть. Я до сих пор помню, сколько Чикишев дал мне. Тысячу долларов США. За то, что я был одним из тех, кто стрелял, а потом вывез Оздоева на точку, где его подобрала машина – это был Хасавюрт. Но теперь эта с..а – намекает, что это я все устроил. Хотя я получил всего штуку. А Чикишев – оставшиеся 1999000 долларов США. Понятно, что и он себе мало что оставил, почти все отправил наверх…
Думаете, я от вас сочувствия жду? Да нет. Я на него права не имею. По совести – нас всех, Чикишева, меня, еще многих – надо расстрелять. По совокупности того, что мы сделали. Я вот только не пойму, как я вляпался в это за тысячу долларов. Ведь американцы – не мы, если узнают, что мы такое делали, вычеркивали за деньги террористов из списков – п…ц. Да и если в Кремле узнают – тоже п..ц.
А Чикишев – в своем уме. И в своем праве. Он мой начальник и тогда, и сейчас. С той тысячи долларов начиналось мое падение, это были первые деньги, которые я взял. Тогда тысяча долларов была большими деньгами, особенно для нищего капитана. Во время 2-ой кампании я брал уже сотни тысяч и миллионы.
Потом тот же Чикишев вывел меня в действующий резерв, устроил в Газпром на зарплату с шестью нулями. Но за всё надо платить. Одно из правил системы – начальник за тебя свою ж… никогда не подставит. Его проблемы – это твои проблемы. И твои проблемы – это твои проблемы.
– Как же это случилось? – сказал я, пытаясь потянуть время.
– Как-как, какая разница? Проблему надо решать. Пиндосы или установили Оздоева или вот-вот установят. Надо их опередить.
Так и есть…
– С сегодняшнего дня ты отозван из действующего резерва. Официально до тебя завтра доведут, но я тебе сказал. Вылетишь в Дубай, Оздоев там.
– Который? – перебил я.
– Старший. По крайней мере, я слышал, что он там, координаты я дам. Надо узнать, где младший? И решить проблему, пока американцы до него не добрались.
Н-да… самое главное – не то, что нам угрожают атомным оружием, а то, что если Оздоева возьмут, то он может рассказать про эти два лимона.
– В Дубае проблему не решить.
– Решишь. Я позвоню… короче, тебе будет придана группа. Спецы.
– Боширов и Петров?
– Не хами! Проблему Оздоева надо решить. И старшего и младшего.
Я покачал головой.
– Что?
– Так нельзя.
– Как это понимать?
– Понимать так, что так нельзя. Мы не найдем так Оздоева. Только проблем на загривок себе огребём.
Я в этот момент совершал по аппаратным меркам преступление. Перечил начальнику. Но сейчас мы все были в одной лодке.
Подельники.
И Чикишев это хорошо понимал.
– Что предлагаешь? – он снова отвернулся к лесу.
– Лететь не в Дубай, а в Грозный. Проблему Оздоевых должны решить сами чеченцы. Если его уберем мы