Карамель. Новый Мир. Кристина Владимировна Тарасова
Закрой рот и натяни маску. Ещё не поздно?
Поздно.
– Старый пьяница и под стать ему молодая пьянчуга! – вскрикивает мать и, сделав оборот на шпильках, мчится в сторону лестницы.
Проклинаю запах алкоголя и ликую от его же привкуса на языке. Не сдерживаюсь и начинаю смеяться, слышу ругань родителей; Миринда косится и получает от меня колкий взгляд.
– Из-за тебя, – вопит мать, – люди – мы и все остальные – становятся безвольными и прожигающими жизни, пустоголовыми и разбалованными. Ничтожество! Глупые и они, и ты, раз поступаешь так с кровной дочерью.
Как будто я ей не кровь, что за манеры.
И вообще причину для истерики не вижу. Мы живём в своё удовольствие, мы живём в достатке. Мы люди с поверхности. Мы – апогей человеческого творения.
– Из-за тебя эти недостойные поднимают восстания, – продолжает мать, – и пытаются вырваться из своих горелых нор. Твоё отношение погубит нас! Я воспитывала дочь как…
Как идеальную, соответствующую нормам морали и поведения, и всё такое.
Дверь кабинета с грохотом закрывается. Вместе с тем я слышу звон разбившейся бутыли. Представляю, как виски летит на пол и встречается с полом: брызги летят на отцовские книги, алкоголь затекает меж половиц.
– Не забудь про ужин, Миринда, – говорю я и, вернув маску на лицо, выхожу из дома, не позволил женщине подступить.
Мраморная дорожка ведёт к посадочному месту для автомобилей; вижу, как из прозрачного гаража выглядывают два носа машин – отца и матери.
Выйти с улицы Голдман можно либо на воздушном транспорте, либо по уже давно заросшей тропе с обратной стороны дома. Сухая зелень с трудом пробивается из-под камней – раньше участок полностью был застелен газоном, но, когда содержание его начало отнимать много времени и средств, родители решили обложить всё камнями и мраморными плитами и позабыть про траву.
В ожидании водителя (теперь-то он приедет?) подхожу к краю посадочного места и, пока никто не видит, смотрю вниз. Поглощающая бездна всматривается в ответ. Носком подпихиваю декоративный камень – тот переваливается сам через себя и ныряет в пустоту. Хочу ощутить полёт вместе с ним, хочу познать высоту не на словах, а в реальности.
Почему я смотрю в низовья Нового Мира? Не полагается: ни по уровню, ни по статусу, ни по принадлежности к людям с поверхности. Мой взор должен обращаться к величественному городу или небу, к которому мы так близки…
Осматриваю здания вокруг улицы Голдман, мысленно путаюсь в паутине мостов и за решёткой из многочисленных высоток поодаль. Я рада, что мы живём в Северном районе, на замыкающей и высокой улице – никто из соседей не смеет наблюдать за нами так же, как я сейчас наблюдала за чужаками в других домах.
«Карамелька! – слышится вопль со стороны сада. – Карамель!».
Карамелька.
Ощущаю вмиг подступившую тревогу и оборачиваюсь. Навстречу бежит мальчишка. Пересекает каменную дорожку и вот-вот ступит на мраморные плиты: ко мне.
Карамелька.
Отступаю назад, едва не теряя