Гой. Пётр Межурицкий
чаянья, через век неожиданно пробудившиеся и подчинившие себе душу своего провозвестника, процветающего венского драматурга Теодора Герцля.
Что же это за город такой Вена, будто и впрямь все будущие вожди, властители душ народных масс, почему-то оттуда? Про будущие геополитику и сионизм, вошедшие в общественное сознание человечества десятилетия спустя, скромный венский аптекарь Иосиф Гитлер, конечно, понятия не имел на уровне самоозознания, но человеком он был европейских культурных стандартов, которым должен был соответствовать аптекарь одной из первых европейских столиц. В качестве такого европейского горожанина скромного достатка герр Иосиф Гитлер посещал иногда венские музеи, а иногда бывал в сокровищнице Хофбургского замка, где обычно долго стоял перед Копьем Лонгина. Сведущие люди рассказывали, что именно этим самым копьем римский центурион ударил распятого Иисуса из Назарета, когда тот мучился на кресте. Из раны потекли кровь и вода, потерпевший скончался там же, где и был распят. В этих делах аптекарь кое-что понимал.
Понимал он и еще кое-что, о чем и под страхом смерти никому бы ни рассказал. Фамилию Гитлер, на свое счастье, древнейший род иудейских знахарей, чье имя старейшинами народа веками хранилось в строжайшем секрете, получил в Европе от ничего не подозревавших властей Священной Римской империи. И худо бы пришлось всему роду новоявленных Гитлеров, если бы хоть чью-то постороннюю голову посетила догадка, что они имеют какое-то отношение к тому самому члену Синедриона, который отдал убитому римлянами Иисусу свою могилу.
Дело было очень даже давнее, но Иосиф Гитлер поежился при мысли, что кто-то кому-то отдает свою могилу. Любые сношения с тем светом представлялись ему делом крайне сомнительным. Да и профессия его в идеале заключалась как раз в том, чтобы помогать людям как можно дольше задерживаться на свете этом. И еще он знал то, что знали все. Кровь и вода из только что умерщвленного тела не пролились на землю, но данный член Синедриона на глазах у римского караула подставил некий тазик, в который и оказались налиты физиологические жидкости из тела покойного. Римлянам этот почтенный, известный их начальству еврей объяснил, что иудейская вера не позволяет крови и частицам тела свежепреставившегося оставаться на земле, но предписывает тщательно все собрать. И это отчасти было правдой.
На этом то, что известно каждому интересующемуся казнью Иисуса из Назарета, заканчивается, и начинается область недостоверных сведений, в достоверности которых у Иосифа Гитлера были все основания не сомневаться. Бравый центурион, для которого прежде руководить распятием врага государства было делом чести, достоинства и деловой репутации, явился на доклад к гауляйтеру Иудеи, казалось, несколько озадаченным.
– Что-нибудь не так? – спросил его гауляйтер.
– Все не так, владыка края, – отчеканил центурион.
– Да ты расслабься. Эй, принесите нам вина. Или чего-нибудь