Провидица. Юлия Цыпленкова
склонила голову в знак благодарности и отошла от сайера. Он некоторое время следил за тем, как провидица без чьей-либо помощи поднялась в повозку по раскладной лесенке. Чувство непонятного сожаления кольнуло мужчину, но он отмахнулся от него, как от назойливой мухи. Он собирался держать оба обещания: заботиться о лаиссе Альвран, но не подпускать ее слишком близко, чтобы не заставлять Рагну ревновать.
Наложница вышла, когда воины уже были в седлах. Женщина куталась в меховую накидку. На щеках Рагны играл здоровый румянец, глаза светились радостью и предвкушением, она давно мечтала попасть в столицу. Наложница улыбнулась сайеру. Он подошел к ней, чтобы помочь сесть в повозку. Знакомый запах травяного настоя, которым Рагна ополаскивала волосы, коснулся обоняния мужчины. Он с нежностью провел загрубевшими пальцами по щеке Рагны, заглянул в ее сияющие глаза и прижал к губам ее ладонь. Женщина села в повозку, и взгляд сайера упал на лаиссу Альвран, как всегда немного бледную, хрупкую и равнодушную ко всему происходящему. В этот момент даже не верилось, что тщедушный воробей может звонко смеяться и шутить. Контраст между женщинами неприятно кольнул ласса Корвеля, всколыхнув очередную волну раздражения.
Он отошел от повозки, дав возможность двум служанкам присоединиться к наложнице и лаиссе. Корвель забрался в седло и скомандовал:
– Вперед, – и отряд продолжил свой путь в столицу.
Их дорога лежала в горы. На объезд уже не осталось времени, да и проходила объездная дорога через удел Гудваль, и Корвель предпочел добраться без стычек и столкновений со своим вечным недругом. Горы же принадлежали лассу Корвелю, и граница между его уделом и уделом короля начиналась вскоре после спуска. На королевской земле неприятностей не предвиделось, только сами горы могли преподнести сюрпризы, но это уже были мелочи.
Дагейд остался за спиной, под копытами лошадей вновь была раскисшая дорога. Унылый пейзаж и тяжелое небо над головой делали дурное настроение ласса Корвеля и вовсе отвратительным. Его мысли ненадолго вернулись к повозке, в которой ехали женщины. Вновь вспомнилась разница между дочерью егеря и благородной лаиссой.
Цветущая и жизнерадостная Рагна во всем превосходила блеклую и безразличную Катиль. Ласс потер переносицу, пытаясь понять, что его не отпускает в таком явном противоречии между женщинами, одна из которых должна быть привычна, если не к роскоши, то к тому, что ее малейшее желание исполнялось, к наличию служанок и всеобщему почтению, и вторая, получившая все это, благодаря вниманию своего господина. Но лаисса упорно желает быть самостоятельной, отказывалась от любого намека на роскошь, предпочитая практичность и удобство. А Рагна берет в полной мере то, что дает ей новое положение.
Впрочем, с Рагной было все более понятно. Простая девушка, выросшая в домике егеря и не ждавшая от жизни большего, чем такой же простой муж, работа и беременность за беременностью, вдруг оказалась любима самим удельным лассом. Для нее переехать в замок из леса было даром. И если бы не ее открытый и