Необязательная страна. Вали Наср
смогли понять нашу стратегию. Нашим слабым местом была разъяснительная работа – нам следовало избавиться от призрака Ирака перед тем, как создавать новые надежды для Афганистана. Но после этого, сделав паузу, он разоткровенничался и сказал: «В их словах есть логика».
Следующим в нашем списке был еще один арабский министр иностранных дел. Я мог бы закрыть глаза и представить, что мы на предыдущей встрече. Если бы между этими двумя встречами прошло больше времени, я предположил бы, что министры сверили свои ответы. Холбрук опять начал излагать те же самые тезисы – которые, как я должен признать, к этому времени уже потеряли свою привлекательность, – и наш хозяин скоро занервничал, как будто в нетерпении ожидая, когда Холбрук закончит свое выступление с тем, чтобы он мог вывести беседу в русло реальности. Когда настала его очередь, он заговорил быстро. «Вы можете заплатить за завершение этой войны», – начал он. Затем он пододвинулся на краешек своего стула, поднял указательный палец и сказал: «Один миллиард долларов. Это будет стоить вам один миллиард долларов, и никакой войны». Он назвал сумму, как будто сделал нам приличную скидку!
Затем, явно выставляя нас теми, кто имел мало или вообще не имел понятия о развитии данного региона, он сказал нам, что мы ведем не ту войну. «Вам следовало бы вести переговоры с талибами, а не воевать с ними. И это поможет вам в делах с Ираном». Потом уже он широко и многозначительно нам улыбнулся. Со времени иракской войны страны Персидского залива обеспокоены ростом влияния Ирана в регионе, их особенно волнует его упорное продвижение к обладанию ядерным оружием. Они бы хотели, чтобы Америка сосредоточила свое внимание на Иране – даже если бы это означало заигрывание с Талибаном.
Король Саудовской Аравии Абдулла высказался примерно в том же духе. «Вам надо понять корни проблемы Талибана», – сказал он Холбруку. И что же, по мнению короля, являлось причиной наших проблем в Афганистане? Иран, разумеется.
Холбрук был прав, сославшись на призраки Ирака, снижающие наш авторитет в регионе. Если говорить о руководителях стран Ближнего Востока, мы не понимали разницу между нанесением поражения противнику на поле боя (что мы сделали довольно быстро) и психологическим сломом его воли к сопротивлению. Мы позорно провалились. И мы были совершенно не готовы к тому, что случилось в Ираке после военной победы: медленно закипавшему, но вполне предсказуемому взрыву насилия между суннитами и шиитами. Наши союзники поняли одну вещь, несмотря на то что мы так и не признались в этом сами себе, и она заключалась в следующем: после десяти лет войны Ирак превратился в страну, разбитую на десятки кусков, которые были скреплены всего лишь клейкой лентой, и лента стала отклеиваться, как только мы покинули страну. Стал ли для нас сюрпризом тот факт, что больше не было веры в нашу мудрость, когда речь пошла об Афганистане, с учетом тех наших заблуждений, которые привели нас в Ирак?
Когда через неделю мы вернулись в Вашингтон, Холбрук должным образом