Счастливая жизнь для осиротевших носочков. Мари Варей
мы рады приветствовать тебя в рядах мечтателей «ЭверДрим»! Выходи с понедельника, если сможешь, ибо приключения не ждут! Перезвони, нам нужно обсудить твой контракт. До скорого!»
Ошеломленно проигрываю сообщение еще три раза. Похоже, на молодого генерального директора я произвела хорошее впечатление – настолько хорошее, что он закрыл глаза на мнение своего партнера. А может, никто, кроме меня, не откликнулся на вакансию и не захотел работать над таким странным проектом… Решаю не ломать себе голову и перезвонить. Кристоф Лемуан полон решимости взять меня на работу. Хочу спросить, почему, но сдерживаюсь, опасаясь все испортить. У меня есть работа, и это единственное, что сейчас имеет значение.
Когда через несколько часов грузчики привозят упакованные в коробки вещи, которые я отправила сюда из Штатов, это кажется мне знаком: теперь мое место здесь, в Париже. Коробок не больше двадцати: я распродала всю мебель и большую часть вещей.
Следующие несколько дней уходят на уборку с тряпкой и пылесосом. Я разбираю большую часть коробок, но к некоторым мне прикасаться не хочется; в основном на них написано «Лондон», но есть одна коробка, к которой мне особенно не хочется прикасаться. На ней черным маркером выведено яростное «Ф». Аккуратно ставлю коробки у стены, рядом с отключенными колонками (хозяева их еще не забрали), накрываю большим желтым полотном с африканскими мотивами, а потом водружаю на этот импровизированный буфет лампу. Выглядит довольно прилично, хотя я знаю: простым цветным полотном правду о прошлом не скрыть.
Не знаю, куда себя деть. Хочу позвонить в «ЭверДрим» и спросить, можно ли выйти на работу прямо сейчас, но, передумав, надеваю кроссовки и отправляюсь на пробежку.
Несмотря на серость, осень Парижу к лицу. С помощью приложения «Гугл Карты» я нахожу маршрут, который составляет ровно пять миль (так, нужно думать в километрах), и ноги приводят меня в парк Бют-Шомон. Не сбавляя шага, наблюдаю за суетливыми голубями: сидящая на скамейке старушка кидает им крошки, а потом улыбается мне. Нерешительно машу ей в ответ. Если бы мне хватило смелости, я бы села рядом.
Ковер из листьев шафранового цвета, стелющийся у меня под ногами, напоминает мне детство: когда наступала осень и клены на Род-Айленде начинали пылать рыжевато-красной листвой, я любила выходить на прогулку. Ветер румянил мне щеки, я садилась на пляже Наррагансетт, пустынном с конца сентября, – садилась прямо на песок и смотрела на океан. Останавливаюсь. Внезапно становится трудно дышать. Я и сама не заметила, как ускорила темп, и теперь у меня перехватило дыхание. Некогда, будучи подростком, я страстно желала покинуть туманные морские берега, возле которых жила, но сейчас я бы отдала все на свете, чтобы вернуться туда. У меня сжимается горло при мысли, что теперь это невозможно. Не после того, что случилось.
Не после того, что я сделала.
Дневник Алисы
Лондон, 10 сентября