Тихий омут и бестолочь. Оле Адлер
и в музыке, но упрямо рылся в памяти, перебирая аккорды, склоняясь к грифу, качая в такт головой.
– Где моя прекрасная Ассоль? – допел он последние слова, поставил гитару на пол.
Упав в кровать, Бирюков еще долго не мог уснуть. Его мысли танцевали хороводом, и все больше вокруг маленького приключения с Мариной. Если уход Вики не особо тронул чувства Кости, то ураган по фамилии Иванова навел немалый шухер. Даже своими в настоящий момент изрядно пьяными мозгами Кос понимал, что их отношения с Мариной уже не будут прежними. Но даже несмотря на все сложности, он не жалел, что подошел к ней на танцполе, что ответил на хмельной поцелуй, что утащил ее, почти невменяемую от возбуждения, на диван. Вот ляпнул про имя он зря, ведь именно это привело девушку в чувства. Она почти мгновенно превратилась из расслабленной, стонущей богини обратно в чопорную бухгалтершу. А уж когда она начала ездить ему по ушам, уверяя, что все показалось…
– Показалось, ага, – хмыкнул Костик, облизнув губы.
Тот поцелуй, который он буквально силой заставил ее принять, был самым сладким и самым потрясающим из всех. Ее отчаянная борьба со своими желаниями заводила Костю сильнее расслабленных, томных нежностей на темном диване в клубе.
Задним умом Костя понимал, что Маринка загонится, и он обязательно постарается ее успокоить, заверить, что они смогут все забыть и работать дальше, как всегда. Но его подсознание упрямо не желало заморачиваться на этих унылых вещах, а подкидывало новые картинки, сюжеты, образы, где Марина была скудно одета, громко стонала, иногда даже отбивалась, но, в конце концов, сдавалась ему в безраздельное, безрассудное пользование.
С этими весёлыми мыслями Костя и заснул. В воскресенье он наслаждался легким похмельем, сигаретами, кофе, гитарой и одиночеством, по которому уже успел соскучиться. Он отдыхал, как любит это делать одинокий самодостаточный мужик. Вечером Костик врубил последний ЕПТ*, заказал пиццу и, хлебая пивко, наслаждался покерными баталиями. Лишь перед сном он разрешил себе вспомнить о Марине снова. В душе.
Понедельник, как известно, день тяжелый. Но начало недели Косте определенно не было в тягость. Он привычным маршрутом проехал по своим магазинам, пересекся с одним важным человеком за кофе, заехал в банк и уже собирался сгонять в «ДТ» на обед, чтобы повидать Ирину, узнать новости о Митьке, когда ему позвонила Марина. С мобильного. Кос усмехнулся и снял трубку:
– Здравствуй, солнце мое, – залил он сладким медом мобильный эфир.
– Эээ, – немного растерялась она, но тут же собралась. – Костя… есть минутка? Удобно говорить?
– Ого! – хохотнул Бирюков. – Меня разжаловали до Кости? С ума сойти!
– Будешь издеваться? – обреченно спросила она.
– Не знаю, еще не решил, – продолжал быть уродом Бирюков.
– Кость, я звоню, чтобы извиниться, – призналась она. – Я… Ты… Мы… Тогда в клубе…
Марина запиналась, подбирая слова.Красноречие ей явно отказывало в услугах.
– Где ты? В офисе? – сменил гнев на милость Кос.
– Нет, в налоговую моталась. Но собираюсь в офис.
– Налоговая,