Серебряная звезда. Джаннетт Уоллс
крыш, кроме как на лачугах. Мы единственные вышли из салона.
Из дверей автобусной станции появилась женщина средних лет. Она была в красном свитере с изображением бульдога и держала в руках ключи.
– Вы кого-то ждете? – спросила женщина.
– Нет, – ответила Лиз. – Вы случайно не знаете, как добраться до дома Тинсли Холлидея?
– Дом Холлидеев? Вы знакомы с Тинсли Холлидеем? – удивленно произнесла она.
– Он наш дядя, – пояснила я.
Лиз кинула на меня взгляд, намекая, что вести беседу будет она.
– Вы меня просто ошарашили. Вы девочки Шарлотты!
– Совершенно верно, – кивнула Лиз.
– А где ваша мама?
– Мы приехали одни.
Женщина заперла автобусную станцию.
– Пешком до «Мэйнфилда» далеко, – сказала она. – Я вас подвезу.
Женщина не внушала опасений, так что мы положили чемоданы в ее старый пикап и взобрались на переднее сиденье.
– Шарлотта Холлидей, – сказала женщина. – Она была на год старше меня в средней школе Байлера.
Мы выехали из города в сельскую местность. Женщина все старалась выудить всякие сведения о маме, но Лиз отвечала уклончиво, и та начала рассказывать о «Мэйнфилде», о том, как двадцать лет назад там всегда что-то происходило – жарка устриц, рождественские вечеринки, скачки под луной, балы в костюмах времен гражданской войны.
– В те дни все желали получить туда приглашение, – добавила она. – Все наши девочки мечтали быть как Шарлотта Холлидей. У нее было все.
Вскоре мы оказались около небольшой белой церкви, окруженной высокими деревьями и старыми домами – среди них были и большие, разукрашенные, и довольно захудалые. Мы проехали мимо церкви к низкой каменной стене с коваными стальными воротами, которые поддерживали толстые каменные столбы. На одном столбе было вырезано «МЭЙНФИЛД».
Женщина остановилась.
– Шарлотта Холлидей, – сказала она. – Когда увидите маму, передайте ей привет от Тэмми Элберт.
Ворота были заперты, так что мы перелезли через низкую каменную стену и двинулись вверх по дороге, усыпанной гравием. На вершине холма стоял трехэтажный, покрашенный белым дом с темно-зеленой металлической крышей и с чем-то таким, что выглядело как двадцать возвышающихся надо всем кирпичных каминных труб. Шесть толстых колонн поддерживали крышу длинного портика, и в сторону от портика тянулось крыло дома с французскими окнами.
– Ой, черт возьми! – воскликнула я. – О таком доме я мечтала всю свою жизнь.
С тех пор как себя помню, мне снился сон о большом белом доме, стоящем на вершине холма. Во сне мы с Лиз открывали переднюю дверь и бежали через холл, разглядывая комнату за комнатой, в них были красивые картины, прекрасная мебель и мягкие шторы. Там были камины и высокие окна, французские окна с клеточками стекол, которые