Дети Времени всемогущего. Вера Камша
о чём! – Лола избежала хаммерианских лап в Виорне, повезёт ли девочке снова? Хитана сказала, что идёт в город, её не будет в адуаре. В праздник палатки стерегут старики да детишки… Ампаро там тоже нет, нет и твоей дочери или сына, а Иньиту Бласко давно увёз. Два коня в один день ноги не сломают…
– Сеньоры, прошу подойти ближе. Нам следует обсудить наши действия.
Подошли. Встали. Дон Луис держится за эфес, Себастьян зачем-то задрал голову и сразу же опустил, Маноло морщит нос, сейчас чихнёт, у Хайме горят глаза, хитано наклонил голову, старик де Гуальдо смотрит на детей и внуков, словно пересчитывает. Он привёл всех или кто-то остался в замке? В странном замке, как сказал Лихана.
– У нас есть выбор, – на самом деле его нет, по крайней мере нет у тебя и Мигелито, – мы можем уйти, а можем задержать хаммериан своими силами. Сколько сможем, столько и задержим, а дальше… Господу виднее.
2
Проводника звали Хиронимо, но Матье Лабри́ звал его Жеромом. Онсиец терпел – пять сотен золотых: две у перевала, три у монастыря – своё дело сделали. Жером казался надёжным, и все же Лабри предпочёл бы подкупленному еретику собрата по вере. Увы, к югу от Сьерра-де-Онсас все тонуло в папистском мраке[17], что не мешало пособникам дьявола воевать, и воевать неплохо. Лабри досадливо дёрнул головой, та не замедлила откликнуться тупой болью, напоминая о старой ране и о том, что самая спокойная дорога может вести в ловушку. Если они до сих пор не встретили солдат, это не значит, что встречи не случится вообще, а проводник и его пока неведомый свояк не окажутся предателями.
– Жером, когда мы выберемся из этой ловушки?
Проводник оглядел похожие друг на друга и на столпившихся серо-зелёных ежей горы и неторопливо объявил:
– Через час, сеньор. Да вы сами увидите. Холмы на север сдадут, а нам – на восток.
– Ты уверен в своём родственнике?
– А куда он денется? – удивился онсиец и замолчал. Болтуном он не был, что не могло не радовать. Простучали копыта – подъехал граф Крапý и сообщил, что петляние по запутанным тропам ему порядком надоело.
– А вы, я вижу, рассчитывали на парад? – поморщился Лабри, глядя на украшенные тонкой вышивкой графские перчатки. Хорошо, не золото, но дойдёт и до этого. Роскошь и похоть – оружие дьявольское, а девка Дорифó не просто хороша, как десяток суккубов. Шлюха умна, недаром она дочь проклятой ромульянки![18] Королева надела белый чепец, но рубашки у неё шёлковые, а Луи падок на женщин. Слишком падок для достойного государя…
– Я рассчитывал и рассчитываю на успех, полковник, – Крапу и не подумал отвести взгляд. Любимчик короля слишком быстро позабыл, кто превратил молодого Бутора из жениха Дианы Дорифо в повелителя Лоасса. Хочется верить, у самого Луи память длиннее.
– Господь нас не оставит, – желание отхлестать наглеца по щекам было острым до мучительности, но Лабри в очередной раз сдержался. – Но раз вы проявили беспокойство, ведите колонну. Дорогу покажет Жером.
– Слушаюсь,
Паписты – презрительное именование мундиалитов сторонниками реформаторских церквей.
Ромульянка – Анунциата Рисанатóри, мать последнего короля из династии Дорифо и фактическая правительница Лоасса. Происходила из богатой и знатной ромульянской семьи. Была особо ненавистна хаммерианам.