Кумач надорванный. Книга 2. Становление.. Игорь Бойков
не прозвучало. Сгрудившаяся в тесном зале горстка верных гражданскому долгу, но морально подавленных собственной малочисленностью делегатов прокляла Горбачёва. Депутаты отменили решение третьего союзного съезда, наделившего Горбачёва полномочиями президента СССР.
Затем начались выборы в Постоянный Президиум съезда. Прошли Виктор Алкснис, Иван Шашвиашвили, Альберт Макашов, Александр Крайко и ещё несколько депутатов. Председательствовать в президиуме доверили Сажи Умалатовой.
Совещаться о большем не имело смысла.
Из сумрачного зала, в котором от поднятой пыли першило в горле, депутаты повалили на улицу. Алкснис и Умалатова задержались на ступенях ДК и терпеливо отвечали на подковыристые, ехидные вопросы прессы и ТВ-групп.
– Советский Союз был! Советский Союз есть! Советский Союз будет! – громко повторяла Умалатова, встряхивая светлыми, слегка волнистыми волосами.
Милиционеры хмуро наблюдали за усаживающимися обратно в автобусы депутатами.
– XVII —
Валерьян поехал в Москву один, так и не сумев никого из знакомых увлечь идеей всенародного вече. Михаил, проходив по городу дня три с листовками, опять слёг и был не в состоянии ехать.
В дороге, в вагоне электрички, Валерьян внимательно приглядывался к лицам попутчиков, надеясь распознать тех, кто, как и он, едет на вече.
Но приглядывались и к нему. Севший вместе с ним в Ростиславле подтянутый, с подвижным, тонкокожим лицом парень-шатен на протяжении нескольких перегонов исподволь прощупывал Валерьяна заинтересованным взглядом. Затем, встретившись глазами с Валерьяном, спросил напрямик:
– На вече?
Валерьян кивнул.
– Тоже туда?
Шатен пересел к нему на скамью.
– А куда ж ещё… – он протянул руку. – Н иколай.
– Видел ты меня, что ли, где? – ответил рукопожатием Валерьян. – Я тебя не узнаю.
– А я тебя узнал. С осени у памятника с газетами стоишь, – Николай, улыбаясь, заложил ногу за ногу. – Крутой ты, однако, вираж заложил.
– В смысле?
Николай, словно винясь, наклонил голову, потёр шею.
– Да я, считай, почти как и ты. Поначалу поверил демократам. Потом раскусил их, ушёл…
– Неправда. Я с демократами никогда не был.
– Вот прямо совсем? – не поверил Николай. – Отец-то ведь твой – П авел Ештокин?
– Да.
– Я в заперестроечный клуб вместе с ним ходил когда-то. Винер, который сейчас от нашего округа в Верховном Совете депутат, председательствовал в том клубе. А твой отец ближайшим его помощником был.
– Он и сейчас его помощник.
– Знаю. Но вот ты… Помню, как удивился, когда узнал, что ты – его сын.
– Мало ли кто кому сын. Большевиками вон дети священников, дворян становились.
– Сын против отца – это по-русски, – Николай рассмеялся хрипловатым пропащим смехом.
Валерьян угрюмым взором из-под бровей вынудил его замолчать.
– Ты,