Смерть призрака. Галина Владимировна Горячева
а суть одна – общество перестало игнорировать тех, кто переступил через закон. Желающих отодвинуть закон в сторону становилось все больше. Преступность росла.
Ни само правительство, ни огромный правительственный аппарат этими, как впрочем, и другими вопросами не занимались. Они варились в отдельном от основного народа котелке и думали свою отдельную думу. Между тем, одно за другим останавливались предприятия. Те, что еще оставались на плаву, держались только за счет инерции. Заказы отсутствовали, сырье не подвозилось, деньги не выдавались. Приказа на закрытие тоже не поступало. Что оставалось делать в такой ситуации. Только ждать. Люди, приученные к трудовой дисциплине и по многу лет работавшие на одном предприятии, не могли просто так взять и уйти. Это была их жизнь. Зачастую не только трудовая. Их дети ходили в детсад от завода. Ездили на детские дачи и в пионерские лагеря. Сами работники получали бесплатные путевки в различные санатории и дома отдыха. На новогодних балах и прочих торжествах в заводском доме культуры они знакомились со своими будущими женами и мужьями. Здесь же, на заводе получали квартиры, в которых порою жили всю жизнь.
Уйти с работы, означало не только остаться нетрудоустроенным и расстаться с коллегами, но и вообще распроститься с привычной жизнью. А что взамен? Взамен предлагалась демократия и свобода. Как с этим быть, никому не было ясно. В какую кашу подсыпать демократию? С чем употреблять свободу, не объяснялось. Наиболее шустрые поучали:
– Теперь все разрешено. Делайте, что хотите. Хотите торговать – пожалуйста. Хотите иметь свой заводик – тоже пожалуйста.
А рабочему человеку все эти «пожалуйста» что перстни для кошки, с когтей свялятся, а на лапу не налезут. О каком заводике речь, если в брюхе пусто. Вот и продолжали работать за бесплатно, надеясь, что проблемы все же рассосутся, и деньги начнут выплачивать. У руководящей верхушки предприятий мысли были другие. Они посматривали по сторонам и думали:
– Так. Иметь заводик теперь можно.
Осознавали это не все сразу. Вернее, сразу не все. Некоторые, кто посмелее и посмекалистее, быстро находили ответ на этот вопрос.
– Так вот он заводик-то. Есть. Только он немой. А что? Можно его сделать моим?
От смелости мысли в голове закипали. Перспективы будущего вперемешку с мечтами искрами вспыхивали в глазах. Когда замыкание в голове проходило, и из мозгов переставал валить пар, мысли начинали выстраиваться в логический строй.
– Если я, как руководитель, не имею права на наш заводик, то кто имеет? Кому перестройка эта все разрешает-то? И что она разрешает?
Ответа не было. Тогда начинали позванивать в министерство, и после выяснения текущих вопросов аккуратненько так спрашивали елейным голосочком, показывающим высшему начальству, что мы, мол, ваши по-прежнему и почитаем вас по-прежнему выше себя. Вы там постарайтесь узнать, у вас ведь возможностей больше, Кремль к вам ближе, что с заводиком