Марта. Владимир Кухтенков
неописуемая!
Она, как принцесса из сказки, смотрящая вдаль мимо сказочного замка, мимо графского пруда, вдаль наших российских просторов, в ожидании принца из далёкой страны на белом коне. А в реальности, конечно же, не принц, а я вынул из джинсовки тупую выкидуху и здоровыми ломтями накромсал сначала хлеб, а потом и колбасу. Наполнил наполовину два пластиковых стакана, один мартини, другой водкой, протянул ей и сказал: «Пьем за красоту, за то, что мы нашли друг друга, за нас и за любовь!!!»
– Согласна!
И тут же у обоих посуда опустела. Я закурил и наконец решился спросить у неё о том, что умалчивалось и обходилось стороной всё это время. И вот что интересно, я ещё не начал говорить, а она уже как будто поняла, о чём пойдёт речь. С лица сошла улыбка, глаза потускнели, и во внимательном взгляде читалось: «Спрашивай».
Я глубоко затянулся, выдержал паузу, она тоже закурила.
– Послушай, Марта, за то время, что мы знакомы, ни я, ни ты ничего толком друг о друге не знаем. Давай попытаемся восполнить этот пробел. Мне интересно знать о тебе всё.
– Да я не против, – она отвела глаза в сторону и смотрела уже не на меня, не на прекрасный парк, а в какую‐то пустоту, – с момента нашей встречи мы оба забыли, что у каждого есть семья, быт. Другая жизнь. Мы деликатно не напоминали друг другу об этом, купаясь в нашем счастье и в наших встречах. Но когда‐нибудь это должно случиться. Я влюбилась, как школьница, в первый раз, ты мне не безразличен. Даже, наверно, сейчас ты самый дорогой человек в моей жизни, – она вдруг резко повернулась, заглянула мне в глаза и взяла за руку, – я искала своё счастье и нашла его в тебе. Я тоже хочу знать о тебе больше. – Марта всхлипнула, тут же утерла слезу. – Мы узнаем друг о друге. Даже если это будет больно, грустно и печально. Наливай и начинай первым.
Я разлил по полстакана и уже как‐то сомневался в правильности заданного вопроса.
– Если не хочешь об этом говорить, давай сменим тему.
– Уже начали. Уже говорим. Рассказывай ты.
Эту перемену её настроения я пойму чуть позже, а пока выпили, поставили пустую посуду, и я начал рассказывать. Вокруг шумел парк кронами вековых деревьев, лёгкий ветерок ласкал нас, и с каждым словом мне становилось легче и спокойнее, как будто я очищал свою душу от чего‐то скверного и ненужного, готовясь потом заполнить освободившееся место чем‐то тёплым и светлым.
Рассказывал обо всём. О жизни, о судьбе, о том, как искал её и как мечтал о ней. Говорил о том, что можно жить среди людей и одновременно быть одиноким. Про то, как заедает однообразный быт, как приедается одно мясо. Может, звучит грубо, хамски, но зато прямо и открыто. Ведь говорю это я только ей, и никто, кроме неё, меня не выслушает и не поймёт. В конце концов её тоже что‐то направило на поиск чистого и светлого чувства и привело в это чудесное стечение обстоятельств.
Марта курила молча, не перебивая слушала, только про жену попросила подробней рассказать.
Жена у меня человек очень добрый, отзывчивый и душевный. Даже если вдруг это было бы по-другому, то я всё равно рассказывал бы так,