Непобедимая и легендарная. Александр Михайловский
ясно, товарищи, – сказал Османов, когда Донцов прекратил дозволенные речи. – Не с австрийцами и немцами, так с французами и британцами. С кем угодно, лишь бы против москалей. Болезнь неизлечимая. Следовательно… Нестор Иванович, – обратился он к подошедшему к нему Махно, – как у вас в селе поступают с лошадью, заболевшей сапом?
– Пристреливают, Мехмед Ибрагимович, чтобы не заражала других лошадей, – ответил Махно. – Сап ведь такая зараза, что его ничем не вылечишь.
– А скажи мне, можно ли болезнь, которой болен пан Донцов, сравнить с сапом?
– Можно, – зловеще ухмыльнулся Махно. – Это ж где ж такое видано – призывать убивать таких же, как и они, людей, лишь за то, что они не украинцы. Я все понял, товарищ Османов! – И он расстегнул кобуру своего «нагана».
Побледневший как полотно Донцов зашатался и стал медленно сползать по стенке на землю.
– Да, Мехмед Ибрагимович, – сказал Махно, – мы тут разузнали, откуда у тех байстрюков часы, деньги и сережки с крестиками. Люди сказали, что это все принадлежало семейству одного городского чиновника. Три дня назад он с женой и дочерью отправился на бричке в Новобогдановку. Там у него старая мать живет. Старушка приболела, и попросила сына приехать к ней, навестить. Уехали они туда, но так до места и не доехали. А вчера нашли люди бричку без лошадей и три трупа. Викентия Сергеевича застрелили, а его жену и дочку сначала снасильничали, а потом зарезали. Похоже, что это дело рук вот этих вот поганцев… – И Махно с ненавистью посмотрел на притихших бандитов.
Под его взглядом те обмякли, а потом, не сговариваясь, дружно бухнулись на колени.
– Люди добрые, помилосердствуйте! По глупости мы это сделали, спьяну! – завопили они. – Нам вот этот сказал, – душегубы стали тыкать пальцами в сторону Донцова, – дескать, убьете москаля – сделаете доброе дело! Он во всем виноват, подлюка!
– В общем, Нестор Иванович, – сказал Османов, – вот тебе эти убийцы и насильники, делай с ними что хочешь.
Махно со своими хлопцами поставил всех четверых бандитов у стены одного из амбаров на городской площади, потом выступил перед собравшейся толпой, рассказав им, что выполняет декрет председателя Совета Народных Комиссаров товарища Сталина, в котором говорится, что задержанные с поличным грабители, насильники и убийцы подлежат расстрелу на месте. Эти слова толпа мелитопольцев встретила одобрительным гулом. Затем сухо треснул залп из винтовок – и четыре фигуры упали у стены.
А потом наступила тишина… Слышался лишь грай вспугнутых выстрелами ворон, мечущихся над кронами деревьев, да тихое позвякивала сбруя на переминавшихся с ноги на ногу лошадях.
– Мехмед Ибрагимович, – тихо спросил до этого все время молчавший адмирал Пилкин – единственный, кто проводил грешные души бандитов крестным знамением, – скажите, а может, все как-то по-иному можно было сделать?
– Владимир Константинович, – так же тихо ответил Османов, – в том то и дело, что нельзя.