Непобедимая и легендарная. Александр Михайловский
из-за своей излишней жирности не сохнет, а гниет, становясь чистым ядом. Да и образ жизни, который ведут свиньи, изначально внушал людям отвращение. Вот и запретили – сперва иудеи, а потом и жившие рядом с ними арабы, даже прикасаться к свинье, считая, что это животное проклято, и само прикосновение к нему оскверняет правоверных. Но здесь и сейчас это не имеет никакого значения, потому что человек может осквернить себя только плохими поступками, а не тем, что он ест или пьет.
– Понятно, – кивнул Махно, и дальше ужин протекал в полной тишине.
Разведка возвратилась часов в шесть утра, приведя с собой целое стадо пленных. Все вышло даже лучше, чем предполагалось – взвод запасной 38-й бригады, выставленный перед Сальково в качестве передового заслона, ночью в полном составе улегся спать, выставив только одного часового, которого бескровно сняли головорезы Османова, придавив на шее нужную точку, после чего бедняга провалился в глубокий сон. Знаем мы эти восточные штучки по Порт-Артуру, плавали.
Когда часовой вышел из игры, казаки разоружили остальных спящих и, как выразился сержант, «произвели внеплановый подъем». Вместе со взводом был захвачен и командир второй роты, подпоручик Диан Фейзулин. А с ним еще один субъект в штатском, который был явно птицей более высокого полета. Человек этот, прихрамывающий на правую ногу и обликом своим похожий на татарина или турка, даже под костюмом в клетку и мягкой шляпой не мог скрыть своей офицерской выправки.
Майор Османов, разбуженный среди ночи, при свете электрического фонаря тут же коротко переговорил с испуганными солдатами, у которых казаки для пущей безопасности отобрали брючные ремни и срезали пуговицы со штанов. Разговор шел частью по-русски, частью по-татарски.
– Успокойтесь, – сказал им Османов в конце разговора-допроса, – ничего плохого вам не сделают. Все наши претензии не к вам, простым солдатам, а к вашему Курултаю и его самодельному правительству, возомнившим о себе невесть что и не признающих центральную власть в Петрограде. Вот с ними мы и будем разговаривать, может даже и не так любезно. Сейчас вас запрут в пустой теплушке, где есть печка, нары и фонарь. Потом будем разбираться. Все.
Майор поблагодарил разведчиков, своих головорезов и казаков за хорошую службу и отправил их отдыхать. На перроне остались только он сам, я, войсковой старшина Миронов, немного всклокоченный со сна Махно, подпоручик Фейзулин и тот странный тип в штатском костюме, который вел себя на удивление невозмутимо.
Подпоручик же удивленно крутил головой, ибо ему все вокруг удивительно и непонятно. Он косился на погоны, которые носили тут все поголовно, исключая, пожалуй, только хлопцев Нестора Махно.
Удивляли его и царящая вокруг дисциплина, а также отношения между бойцами и командирами, очень напоминавшими старую армию. А уж когда в ответ на благодарность майора сержант козырнул и заучено отрубил: «Служу России!», подпоручик и вовсе, как говорят наши коллеги из будущего, «выпал в осадок».
Кажется,