Депортация. Олег Айрашин
помятый и грязный, добрёл до выхода из парка, где располагался автомат «Амазона». Подобрав рубашку и брюки по размеру, переоделся в кабине, а старую одежду… Стоп! Через материю я нащупал какой-то твёрдый предмет. Неужто флешка?! Смартфон, всего лишь смартфон. И ещё один, маленький – служебный. И тут он зазвонил. Кто же это? Ага, Сергей, шеф родного, пятого сектора Академии. Но голос его звучал сухо:
– Александр Павлович, ты где, далеко? А чего такой потрёпанный?
– М-м… Здесь я, неподалёку.
– Вот и хорошо. Заглянул бы, а?
– С превеликим удовольствием.
Внутренний озноб постепенно стихал.
– Насчёт удовольствия не знаю…
– Что-то случилось, Сергей?
– Разумеется, иначе бы я не звонил. Ты зачем винил с Морриконе в «Эдеме» оставил?
– Винил? Да-да… А я-то всё гадал, куда он запропастился. Вот и нашёлся!
– Ага, только не сам по себе. Моцарт его нашёл. Моцарт!
– Колоритно! А что такого, Сергей?
– Он ещё спрашивает! Да Вольфганг Амадеич эту вещь пять раз подряд прослушал!
– Так понравилось?
– Не то слово! Он расплакался, можешь ты это понять? Эх, Александр Павлович!
– Так я же не нарочно.
– Ладно, чего уж теперь… Напортачил – сам и подчищай.
Он отключился, а у меня… на сей раз – «Берлинский концерт» – из личного смартфона.
– Маречка, привет. Как ты, милая?
– У меня всё нормально. А с тобой что, на тебе просто лица нет! И чумазый какой-то… Саш, а ты сейчас где?
– Я? Я в Москве, по книжным делам. А лицо… Не успел ещё умыться.
– У тебя точно всё в порядке? А то меня мысли тревожные мучают. Аварии эти на атомных станциях…
– Так это там, в Европе.
– Мы с Машенькой по тебе соскучились. Знаешь, что она тут выдала? Чего молчишь, тебе не интересно?
– Да нет, что ты! Рассказывай…
– Она сказала: «А правда ведь ёлка похожа на ёжика? Оба на “ё”, и оба колючие».
– Замечательно!
– А ты в Моравию когда вернёшься?
– Когда? Пока не знаю, но… А что ты хотела, родная?
– Там в прихожей, на антресолях, туфли мои коричневые. Что мы в Праге покупали, в позапрошлом году.
– Маречка, зачем тебе старые туфли? Новые напечатай.
– А старые куда? Я их и не носила почти.
– На утилизацию, куда же ещё?
– Эх, ты! А ещё считаешь себя экологом!
– Да привезу, привезу, конечно. Милая, я уже рядом с редакцией, позже перезвоню. Целую вас обеих.
Ух… А с Моцартом, и правда, нехорошо получилось. Но что делать, тут не до «Эдема». А ведь Сергей-то не знает, что я в первом секторе… Да пусть Ратников и разъясняет ему, что да как. Но заглянуть надо, хоть на минуту.
– Привет, Палыч. Ты с чего такой растерянный стал? – встретил меня Сергей.
– Привет. Слушай, за винил извини, уже подчистил. Там и другие артефакты выплыли… В общем, теперь всё нормально.