Депортация. Олег Айрашин
трёх.
– Ого! И всё равно не сходится, уж больно молодо выглядишь.
Не дурак Мишаня, заметил таки. Но про Академию и хронокредиты говорить я не вправе. Тут высший гриф секретности – «Абсолютно сугубо».
– Как это у тебя получается, а, Палыч? Да и на тройку выйти – это же суметь надо.
– Слушай, что мы всё обо мне? А у Татьяны твоей, прости за нескромность, сколько? Колись, я же свой!
Мишаня помрачнел.
– Два у неё, с хвостиком. У моей у Танечки биохрончик – двоечка.
– А у тебя…
– Ну дак обнулился я, Палыч. Единица, тютелька в тютельку. Такие вот дела. И по всему выходит, что не пара мы с ней. Она – на ярмарку, а я с ярмарки.
– Почему? Столько лет вместе…
– Где там… Я умру раньше, чем она состарится. Знаешь, кто я для неё теперь? Как та бабочка…
– А тебе-то кто мешает? Ведь сейчас уйма возможностей!
– Не для всех, Палыч. Как и твоя Моравия – не каждому.
– Ты говорил, мыслишка имеется какая-то?
– Ну, я чего к тебе и пришёл-то… – он замялся. – Посоветоваться хотел, как прежде. Ты же для нас, Палыч, вроде учителя, после Америки-то.
– Не подлизывайся. Давай, излагай уже.
– Тут без бутылки не разберёшься. Ну и где твоя водка?
Я достал из холодильника бутылку «Державы», затем – тарелку с белыми колечками репчатого лука поверх нарезанной жирной селёдки. И ещё пару тарелок – с пупырчатыми солёными огурчиками и бутербродами с чёрной икрой; а вдобавок – пиалу с квашеной капустой.
Пока я разливал по рюмкам, Мишаня обвёл взглядом стол – и замер.
– Ах, да! – Я извлёк из хлебницы «Бородинский»: ещё вчера эту буханочку испекли в России.
– Поехали!
Тонко звякнул хрусталь. Мишаня осушил рюмку и, занюхав «Бородинским», смачно закусил огурцом.
– Палыч, я расскажу, но сперва ты со мной поделиться должен.
– Селёдкой?
– Не, ты же понял. Сам-то как поднялся? Особнячок вот, лес, парк, море – своё, личное. Это же какие деньжищи надо, а?
– Так ведь кредит, ипотека.
– Ипотека? А вот я задумал как-то одно дельце, ну, чтобы сам, без Танюхи. Короче, пошёл в банк за кредитом. Так меня сходу завернули. Ты прикинь, Палыч, сказали, нужно обеспечение какое-то. Нет, ну а ты-то как?..
– Подожди-ка минуту.
Встав из-за стола, я прошёл в кабинет. Где же она, первая моя книжка? Вот, на полочке. И флешка-призмочка – новая рукопись, наша надежда, наше будущее.
Когда я вернулся, Мишаня совсем не скучал: «Евровести» вещали вовсю.
– Подожди, Палыч, давай посмотрим! Тут интересно…
Знакомая картина: реакторный блок с выдранными внутренностями. Рядом копошатся пять-шесть человек в оранжевых комбинезонах с примелькавшимся логотипом.
«Это пугающее слово – муэртисты, – поясняет диктор, – вовсе не означает, что они смертники. Эти отважные парни – члены партии муэрте. Главным образом из них и формируются отряды ликвидаторов».
К разрушенному блоку приближаются два вертолёта. А ближе к земле, посерёдке могучих вертушек, проплывает громадный, с трёхэтажный дом, полупрозрачный