Письма о кантианской философии. Перевел с немецкого Антонов Валерий. Карл Леонгард Рейнгольд
для этой цели, доказывают, что содержание этой книги, в том, что они считают в ней истинным, является старым, а в том, что они считают в ней новым, отчасти недоказуемо, отчасти противоречиво.
Евангелие чистого разума – глупость для гетеродоксов и досада для ортодоксов; и ни в одной книге, за исключением, возможно, одного Апокалипсиса, не было найдено столь разных и столь противоположных вещей. Догматики провозглашают «Критику разума» визитом скептика, подрывающего уверенность во всех знаниях, скептики – гордым намерением создать на развалинах прежних систем новый, господствующий догматизм, сверхнатуралисты – уловкой, призванной вытеснить исторические основы религии, и утвердить натурализм в отсутствие полемики, – натуралистами для новой поддержки просеивающей философии веры, – материалистами для идеалистического опровержения реальности материи, – спиритуалистами для безответственного ограничения всего реального телесным миром, скрытым под именами области опыта, – эклектиками для основания новой секты, которая по вседозволенности и нетерпимости никогда не имела себе равных и грозит навязать рабский поезд системы на недавно освобожденную шею немецкой философии, – популярными философами, наконец, скоро за нелепое предприятие, посреди нашего просвещенного и со вкусом века, вытеснить из философского мира найденный здравый смысл схоластической терминологией и софистикой, но вскоре и досадный камень преткновения, который делает недоступным путь к популярной философии, недавно проложенный столькими легко понятными писателями, и на котором уже не только помощь подающих надежды молодых людей, но и философская репутация знаменитых людей потерпела бы крах. Здесь, конечно, я не могу противопоставить этим обвинениям ничего другого, кроме заверения, значительного только в глазах моего друга, что я нашел в «Критике разума» как раз противоположное всем возражениям, которые дошли до моего сведения; После того как я пять раз со всем возможным вниманием прочел это произведение во время безделья, совершенно свободного от всех дел и забот, и довел до первого брожения все предрассудки, враждебные метаниям, которые можно предположить у человека, который после десятилетнего занятия спекулятивной философией считает, наконец, что все догматические системы, постепенно принятые им, были заменены не менее догматическим скептицизмом.
Хотя различные и противоречивые сообщения, которые противники кроличьей философии дают публике об истинной природе и ценности этой философии, освобождают меня от ненавистного упрека: «Хотеть быть умнее, чем большая часть моих современников-философов», перед вами и каждым дешевым лающим человеком: тем не менее, по моему суждению об этой новой философии, если бы она была публично известна, я бы лишился всякого хорошего мнения о своей силе суждения и скромности среди этой большей части.
И на эту, и на любую другую