Непотопляемая Грета Джеймс. Дженнифер Е. Смит
была бы совершенно иной, если бы я не нашел пути к этой книге. Или же если бы эта книга не нашла пути ко мне.
Грета улыбается:
– Первая любовь не забывается.
– Ну это длилось куда дольше, чем моя действительная первая любовь, – печально говорит он, но потом принужденно улыбается. – Простите, для меня это до сих пор внове. Наше расставание. Хотя, думаю, одно каким-то образом связано с другим. Я начал работать над «Дикой песней» сразу после свадьбы и закончил ее около шести месяцев тому назад, как раз когда все рухнуло. – Он смотрит в свой бокал. – Но, как бы то ни было, та история подошла к концу, и пришло время начать еще одну. Просто мне трудно перевернуть страницу.
Грета не очень хорошо понимает, о чем они говорят: то ли о его книге, то ли о браке.
– Бывает трудно идти вперед, – соглашается она. – Вы вложили в это столько себя, а затем приходится все начинать сначала, как-то так. Не зря говорят, что вторые прокляты.
Он смотрит на нее пустым взглядом.
– Вы же, наверное, знаете о кризисе второго альбома: о том, что многие музыканты блестяще дебютируют, а следующая их попытка с треском проваливается.
– И с вами так было?
Она вертит в руке бокал:
– Посмотрим. Он выходит в июле.
– Я уверен, что он великолепен.
Грета кивает, борясь с желанием рассказать ему все. В последние три месяца она совершала немыслимые акробатические кульбиты, пытаясь избежать этой темы. Но в разговоре с совершенно посторонним человеком, которого она никогда больше не увидит после того, как эта неделя закончится, есть нечто такое, что ей почти хочется открыться ему. Почти.
– Иногда, – говорит он, трогая подставку под бокал, – я сомневаюсь, что способен написать еще одну книгу.
Она хмурится:
– Вы готовы отступить? Вот так просто?
– Я люблю учить. И находиться на людях. Быть писателем – значит быть одиноким. Это не то что играть.
– Музыка тоже может сделать одиноким, – признается она. – Я на пути к этому.
– Да, но у вас есть группа.
– Не постоянная. Музыканты приходят и уходят. И в каждом турне я играю с другим составом.
– Но у вас есть фанаты.
– Как и у вас. От одиночества это не спасает.
Они долго смотрят друг на друга. Пол под ней качается, и Грета не понимает, что тому причиной – алкоголь или теплоход. Звучит новая песня, и она поднимает глаза к потолку, ища глазами колонки. Когда она снова переводит взгляд на Бена, он все еще смотрит на нее.
– Можно задать вам один вопрос? – спрашивает он, но не дожидается ее ответа. – Вам нужны все эти вещи? То, чего хочет от вас папа?
Грета меняет позу. Прошло немало времени с того, как кто-то спрашивал ее об этом, с того, как она впустила кого-то в эту часть своей жизни.
– Не знаю, – наконец отвечает она, – иногда мне кажется, что, может, и нужны. Время проходит. Но мне нравится моя жизнь. Нравится свобода. И нравится быть эгоисткой. Понимаю, как это звучит, но мне нравится, что я все выходные могу проработать над новой песней, если хочу этого. Нравится быть в дороге двести дней в