Это так просто… и прочая ложь. Дафф Маккаган
мяча, лопнула, и это повлекло за собой ожоги третьей степени на всех внутренних органах, ведь из поджелудочной вытекли разные кислотно-щелочные ферменты. Вообще, они очень полезны в смысле пищеварения, но явно не должны вытекать в брюшную полость и попадать на внешнюю оболочку внутренних органов. Итог – химический ожог тканей.
Хирург в очках с толстыми стеклами объяснил, что нужна срочная операция. Надо удалить верхнюю часть поджелудочной железы, отрезать насовсем. А потом зашить меня, и всю оставшуюся жизнь мне придется провести на искусственной почке.
Внезапно я понял, о чем молили несчастные во все века – из тех, кто еще жил после того, как его пронзили ржавым мечом или облили горячим маслом. Теперь и я попал в их число.
Я собрал все силы, чтобы прошептать врачу скорой помощи: «Убейте меня». И умолял, не затыкаясь:
– Пожалуйста, убейте меня. Просто убейте меня. Убейте меня, пожалуйста…
Глава 2
Ты стареешь по мгновениям – вот как это происходит в реальной жизни. И лишь только число морщин на лице рассказывает о том, что ты действительно прожил годы. Я не чувствую никакой разницы между собой-молодым и собой-сегодняшним – в моей голове все еще крутятся дерзкие подростковые мысли, и я все еще шучу старые глупые шутки. Я смотрю на покрытую кедром крышу своего дома в Сиэтле, которая теперь выглядит несколько потрепанной, и задумываюсь: стоп, разве я не переделывал ее только недавно?
Но настоящий вопрос заключается в другом: а как мне вообще удалось пережить эту крышу? Другими словами, как я попал в эту жизнь из той, другой? Как я вообще очутился в этой другой жизни? Это я как раз и пытался выяснить, пока писал книгу, – ведь подразумевается, что история моей жизни едва ли окажется чем-то большим, чем зловещая поучительная притча. В этой истории было все: секс, наркотики, рок-н-ролл, слава, богатство и падение. Но просто история превратилась в нечто иное.
Вот то, что мне известно, – раз уж я решил задаваться подобными вопросами. Я бездумно утратил представление о том, что имело для меня значение в жизни, даже в тот момент, когда Guns N’ Roses только раскручивались. В те редкие моменты, когда я вообще задумывался об этом, я мог бы придумать миллион оправданий тому, почему покатился по кривой дорожке. Казалось, виной всему – моя неспособность разобраться с несколькими важными понятиями: что значит быть успешным, быть взрослым, наконец, просто быть мужчиной. Я воспринимал себя по-особенному – и это восприятие расходилось с теми действиями, которые действительно определяли мою личность. Такое разъединение демонстрировало почти фатальный уровень моего самообмана.
Но я забегаю вперед.
Боюсь, моя история – из тех, на которые уходит много времени. Я не из тех, кто быстро прозревает: мне потребовалась целая жизнь, чтобы начать понимать хоть что-то из того, что со мной происходило. Так что придется начать рассказ с самого начала.
Мой отец был ветераном Второй мировой войны. Дети у них с мамой начали рождаться, едва отцу исполнилось