Чужестранцы. Сборник
в почёте было в семье Яня ещё с Добрыни Мистишича, а то и раньше – с северных скальдов, предков праотца Свенельда. Самого Яня учил премудрости сей отец Вышата, который, как был ослеплён, достиг в гусельном деле такого мастерства, что никто на Руси не смел равняться с ним. Но давно уже говорили, что Янь его превзошёл.
Вреже Всеслав жребий
о девицю себе любу.
Тъй клюками подпр ся о кони
и скочи к граду Кыеву
и дотчеся стружием
злата стола киевьскаго.
Всеслав Брячиславич, князь Полоцкий… Правнук князя Владимира и силой им взятой полоцкой княжны Рогнеды. Шептались, что понесла мать Всеслава от волхования злого, а родился он в «рубашке» и всегда носил на шее этот клочок кожи – чтобы вечно напоминать себе о тайном своём могуществе. Бо вещая душа жила в отважном его теле. Говорили, что оборачивается князь волком, а то и иными, неведомыми чудищами, навевая синий морок, рыщет по полям, за ночь пробегая от Киева до Тмутаракани, и горе тому, кто встретится на пути его. И много чего говорили страшного про князя.
Но не Яню было судить его за это – про его собственную, родами умершую мать тоже говаривали всякое, да и о волхованиях ведал он не по бабьим шептаниям… А князя Всеслава видел в битве на Немиге, когда тот был разбит Ярославичами.
На Немизе снопы стелют головами,
молотят чепи харалужными,
на тоце живот кладут,
веют душу от тела.
Немизе кровави брезе
не бологом бяхуть посеяни –
посеяни костьми русских сынов.
Яр был в битве князь Всеслав, много раз окрасился алым харалужный его клинок. Но был полонён и посажен в Киеве в поруб. Поднялся оттуда чудом и во славе, недолго посидел на златом столе, не удержал его и с тех пор затворился в своём Полоцке в окружении чудинских чародеев да жидинов-мудрецов. Давно уже жил Полоцк в особицу от прочих земель русских. А теперь Всеслав детей Ярослава мнил уж и не родичами, а лютыми недругами, земли же их – вражьей стороной. С той поры странные и страшные дела стали твориться в землях Ярославичей. Поползли по лесам и болотам ящеры-коркоделы, пожирая и скот, и людей. То тут, то там поднимались хранители старой веры – волхвы, мутили народ прелестными речами, поднимали на кровавые бунты. И кривил губы в улыбке князь Всеслав.
Ни хытру,
ни горазду,
ни пытьцю горазду
суда Божиа не минути.
Янь закончил песнь. Разом потух плач струн, тишина воцарилась в лесу. Отроки не могли отойти от колдовского голоса и слов, ввергших их в восторженное оцепенение. Лишь потрескивал теряющий силы костёр, да с какого-то укрытого в чащах болотища донеслось жуткое «трумб-у-у-трумб» выпи.
…Куда ж лапотникам, да супротив Яня. Первый занёс обеими руками топор на длинном, нарочно для боя слаженном топорище и, ухнув, опустил его на то место, где только что был боярин. Но тот уж сбоку и, мнится, совсем легонько приложил ворога обушком по шее, да только рухнул тот, аки