Екатеринбург – Владивосток. Свидетельства очевидца революции и гражданской войны. 1917-1922. В. П. Аничков
портретов ни Пушкина, ни Гоголя, ни Достоевского.
Забрались они и в Государственный банк, но двери кладовых были заперты, и выемки кредитных денег им сделать не удалось. Кстати, изображения царских портретов на кредитных билетах их не возмущали. Если такие кредитки и попадались, то тщательно прятались в карманы.
Как я был бы счастлив, если бы кто-либо из состава этой роты когда-нибудь под старость лет прочел эти строки, дабы почувствовать, каким он был дураком, и стыд за содеянную глупость в деле уничтожения портретов наших писателей залил бы его лицо.
На одном из заседаний Комитета был сделан запрос:
– Почему Комитет заставляет нас заседать в зале, где до сих пор уцелела вывеска «Императорское Музыкальное Училище»?
– Позвольте узнать, где вы усматриваете такую вывеску? Я вижу только три большие буквы «И.М.У».
– Ну да это же и есть «Императорское Музыкальное Училище».
– Нет, гражданин, вы жестоко ошибаетесь. Со дня революции эти буквы гласят: «Интернациональное Музыкальное Училище». Надеюсь, вы довольны моими разъяснениями?
Поднялся хохот, и депутат сконфуженно замолк.
Можно ли было в таких условиях продолжать войну?
Почта тоже находилась в ужасном состоянии. Надо сказать правду, что требования чиновников об увеличении штата и прибавках к зарплате были вполне справедливыми. Средств у нас не было, а потому на помощь почте были приглашены добровольцы без оплаты их трудов. Также и мы, занимавшие выборные должности, не получали ни копейки.
Откликнулась и учащаяся молодежь, оказав большую помощь в деле сортировки и разноски писем.
Один только суд остался совершенно не тронутым. По крайней мере, в Екатеринбурге первые две – а может, и больше, – недели окружной суд выносил постановления от имени Императора, ожидая по этому поводу сенатских указаний.
А центр бездействовал. Бездействовал настолько, что даже не отвечал на телеграфные запросы. Видно было, что там разруха еще больше, чем у нас. В Комитете общественной безопасности ожидали, что в самом непродолжительном времени пришлют новых губернаторов, назначенных Государственной думой из числа ее членов. Но, увы, этого сделано не было.
Все лица, ввергшие и Думу, а следом за ней и всю страну в революцию, оказались далеко не государственными людьми. В сущности, именно им мы больше, чем Керенскому, Ленину и Троцкому, обязаны революцией.
Реформа правописания
Учащаяся молодежь, конечно, сильно реагировала на происходящие события. В школьном деле следует, прежде всего, отметить введение профессором Мануйловым упрощенного правописания. Им были изгнаны из русского алфавита буквы: ять, фита, ижица, твердый знак и «I» с точкой. Я не филолог, а потому мое мнение не может быть компетентным. Однако, памятуя, как тяжело давалось мне правописание, я охотно приветствовал всякое облегчение правил. Все же мне думается,