Журнал 64. Юсси Адлер-Ольсен
«ананд карадж», о каком ты упомянула? Я совсем ничего не понимаю.
– Ананд Карадж, дурачок, во время которого мы склонимся над священной книгой «Гуру Грантх Сахиб», чтобы общественность официально признала наш брак.
Карл бросил молниеносный взгляд за стенку спальни – там все еще висели несколько маленьких ковриков, оставшихся с того времени, когда Вигга бредила индуизмом и балийскими таинствами. Осталась ли на свете религия, какой она еще не успела полностью отдаться за все эти годы?
– Я абсолютно не понимаю, Вигга. Неужели ты на полном серьезе хочешь, чтобы я отвалил три-четыре сотни тысяч ради того, чтобы ты вышла замуж за мужчину, способного притеснять тебя целыми днями, с волосами полуторакилометровой длины, спрятанными под тюрбаном?
Она рассмеялась, как школьница, отстоявшая свое желание проколоть уши.
Если будет продолжаться в том же духе, скоро он потеряет сознание. Карл потянулся за бумажным носовым платком, лежащим на тумбочке, и высморкался.
– Я смотрю, ты совсем ничего не знаешь об учителе Гуру Нанаке[12]. Сикхизм проповедует равенство, медитацию и честное зарабатывание средств на жизнь. А также то, что нужно делиться с бедняками и высоко ценить труд. Тебе не удастся отыскать более чистого образа жизни, нежели тот, что практикуют сикхи.
– Отлично. Если они непременно должны делиться с бедными, не может ли твой Куркумаль начать с меня? Скажем, двести тысяч крон, и мы квиты.
Снова нескончаемый смех.
– Не волнуйся, Карл. Ты одолжишь деньги у Гюркамаля, а потом передашь их мне. Рента твоя совсем невысока, так что про это даже не думай. А что касается стоимости дома, я поговорила с риелтором. В данный момент таунхаус в Рённехольтпаркене в подобном состоянии стоит миллион девятьсот тысяч, из них шестьсот тысяч мы еще должны выплатить, так что ты отделаешься только половиной из оставшихся миллиона трехсот, и – сохранишь все свое имущество!
Половина! Шестьсот пятьдесят тысяч!
Карл откинулся назад и захлопнул мобильник.
Шок как будто вытеснил вирус из организма. Сердце у него сильно застучало.
Он почувствовал ее аромат, еще прежде чем открылась дверь.
– Проходи, – сказала Мона и потянула его за руку.
Счастье длилось еще три секунды, пока женщина не направилась в гостиную и не подтолкнула его к фигуре в облегающем и чересчур коротком черном платье. Она зажигала свечи, нагнувшись над столом.
– А вот Саманта, моя младшая дочь, – представила фигуру Мона. – Она с нетерпением ждала встречи с тобой.
Взгляд, последовавший со стороны этого клона матери, только лет на двадцать моложе, не выражал такой уж бурной радости. Напротив, она быстро скользнула глазами по его залысинам на висках, слегка неуклюжей фигуре и галстучному узлу, который внезапно оказался слишком тугим. Зрелище явно не впечатлило ее.
– Привет, Карл, – поздоровалась она, и даже в этих словах выразилась нехилая порция неприязни по отношению к легкой добыче мамы.
– Привет, Саманта, – ответил он, попытавшись
Основатель религии сикхизма.