Неокантианство. Второй том. Валерий Антонов
который поднял и Лейбниц, хотят выразить таким образом: «существует ли познание, независимое от опыта и даже от всех впечатлений чувств?» и эти познания называют априорными с определением, «что они происходят совершенно независимо от всякого опыта, и к ним вообще не прибавляется ничего эмпирического», (10) то в нем содержится то, чего не было в том вопросе. Там предполагалось, что чувственные впечатления вызывают, как говорит Лейбниц, внешние объекты для пробуждения понятий, следовательно, что эти познания и понятия, даже если они появляются в десятой высшей потенции, не будут полностью независимы от всех впечатлений чувств, от всего предыдущего опыта; здесь же предполагается, что они абсолютно таковы, и только тогда, если они таковы, они называются априорными. Можно сомневаться, что хоть одно такое понятие имеет место в нашей душе; по крайней мере, несомненно, что слово a priori не несет в себе такой строгости ни в одной человеческой науке, даже в математике. Я признаю в них пропозиции и заключения a priori, то есть в силу своего разума я признаю истины, лежащие в них самих по себе; хотя их материал, тела, поверхности, линии, фигуры, посредством которых я формирую понятие и имею его только в таковом, даже если я строю их в уме, даны мне только как posterius. В обиходе слово a priori относится только к тому, что следует; только по отношению к этому оно называется априорным: ведь ничто не выводится из пустоты. Откуда этот prius? Не из опыта ли, т.е. внутренней данности по правилам моего ума или внешней данности через мои органы чувств? Сделать себя зависимым от самого себя, то есть поставить себя вне всякого первоначального, внутреннего и внешнего опыта; считать себя свободным от всякого эмпиризма вне себя – на это никто не способен. Это было бы a prius прежде всего a priori; с этим, еще не начавшись, прекратился человеческий разум.
II. «Мы обладаем определенными знаниями априори
и даже обычный разум никогда не обходится без них». (11)
Такими знаниями, согласно этой книге, являются, во-первых, «положения, которые мыслятся с необходимостью в строгой общности, а также выводятся из необходимых положений; таковы все положения математики». В книге также приводится общепринятое утверждение о том, «что всякое изменение должно иметь причину». Здесь понятие причины настолько очевидно содержит понятие необходимой связи со следствием и строгой общности правил, что оно было бы полностью утрачено, если бы кто-то захотел вывести его из частой связи того, что происходит, с тем, что предшествует». – Если оставить в стороне этот пример, то под формой необходимого и общего, однако, существуют выраженные общие истины в человеческой душе и аналогичные положения в человеческом языке; но откуда берется их необходимость? как далеко простирается их общность? наконец, поскольку все общие положения должны быть в конечном счете прослежены до простых понятий, откуда и какого рода они? короче говоря, primum этого a priori как раз и состоит в вопросе.
Помимо суждений,