Игра в пазлы: новые правила. Анна Штомпель
я выносила мусор, накинув свою ветровку, и легкие обожгло – аж до слез. Никогда бы не поверила, что в октябре может быть так холодно. Ночью разболелось горло, и тетя Римма разрешила мне пропустить школу. Конечно, присовокупив, какая я слабенькая, и пора бы мне уже привыкнуть: «Это тебе не Гр-розный». Хотелось крикнуть: «Да уж!». Но любая ответная реплика чревата излитием помоев. Каждый день тетка изобретает новые поводы для недовольства.
Я принимаю ванну, а не душ; ем кашу с хлебом; сажусь слишком близко от телевизора; непомерно глотаю книги; пишу что-то в тетрадке целыми вечерами. Я белоручка; не умею одеваться; молчу, когда меня спрашивают, и не смеюсь в ответ на ее шутки, но всегда готова засмеяться, какую бы чушь ни нес дядя Боря… Словом, я не стала племянницей ее мечты, и она не дает себе труда хоть как-то это скрывать.
В школе тоже с каждым днем все хуже.
Барыгина лезет вон из своей толстой кожи, чтобы сделать мою жизнь невыносимой. И вот уже Удальцова, Демина, Колесникова по примеру своей атаманши начинают точить на моей шкуре свои накрашенные коготки. А мне остается стиснуть зубы и молчать, потому что давать достойный отпор я так и не научилась.
И Стас, мой несостоявшийся «жених», тоже задевает при каждом удобном случае. Да так зло, словно пытается внушить себе и другим: «Я и не думал в нее влюбляться, все было чисто по приколу!». Всякий раз, когда наши глаза встречаются, я вижу в его взгляде желание унизить и растоптать. (А попутно выслужиться перед Барыгиной).
Линючева делает вид, что ничего не происходит. Даже не говорит: «Я же тебя предупреждала…». Наверное, ей так удобней – не замечать, ведь и со мной водиться хочется, и с классом портить отношения не резон. Вдобавок ко всем бедам, у меня стремительно ухудшается зрение, и с пятой парты, где сидим мы с Соней, я почти ничего не вижу. Обстановка в доме не располагает к вдумчивым занятиям. Я нахватала троек и провалила контрольную по химии (предмету Инги). А как известно, классная дама оценивает тебя прежде всего по успехам на собственной вотчине.
Самый мучительный урок для меня – физкультура. С той спартакиады в Грозном ничего не изменилось. Только Снежана относилась к нам гораздо снисходительней, чем Свисток, который явно задался целью пополнить ряды олимпийской сборной и выжимает соки из всех без разбору. Такое чувство, что я поступила в секцию высшего спортивного мастерства, – это я-то, которая всегда стояла первой-второй с конца и застревала на «козле»!
Занятия на воздухе сменил баскетбол. Ужасный оранжевый мяч по-прежнему норовит угодить мне в голову, вызывая приступы идиотского смеха у окружающих. Каждый раз, когда у меня от боли наворачиваются слезы, гад Зайчиков говорит: «Привет из Грозного – бомбочка прилетела». И все ржут, словно он сказал невесть что остроумное. А в раздевалке – той роскошной раздевалке, что так обрадовала меня поначалу, – царит Барыгина со своим коронным: «Фу! Фу!» – и девчонки стараются отсесть от меня подальше. Неудивительно, что уже несколько раз я пропускала занятия.
А тетя Римма кричит: «За что тебе в Гр-розном пятер-рки ставили?!» – и смотрит с таким подозрением, словно за каждую свою пятерку я давала по рублю.
Вчера мы наконец дозвонились