Собрание повестей и рассказов в одном томе. Валентин Распутин
негромко сказал он, – я хочу на горшок.
Он не хотел на горшок, но это было то, что заставило бы мать, будь она дома, тотчас броситься к нему.
– Ма-ма, – повторил он.
Ее не было дома, теперь он понял это окончательно. Надо было что-то делать. «Я сейчас поиграю, и мама придет», – решил он. Он пошел в угол, где были все его игрушки, и взял зайца. Заяц был его любимцем. У него отклеилась одна нога, отец несколько раз предлагал мальчишке приклеить эту ногу, но тот никак не соглашался. С двумя ногами зайца любить было бы не за что, так он и оставался с одной, а вторая валялась где-то здесь же и теперь существовала сама по себе.
– Давай играть, зайка, – предложил мальчишка.
Заяц молча согласился.
– Ты больной, у тебя ножка болит, я тебя сейчас буду лечить.
Мальчишка положил зайца на кровать, достал гвоздь и ткнул им зайца в живот, делая укол.
Заяц к уколам привык и никак на них не реагировал.
Мальчишка задумался, потом, словно что-то вспомнив, отошел от кровати и заглянул в большую комнату. Там ничего не изменилось, и тишина по-прежнему все так же медленно раскачивалась из угла в угол. Комната была как надутый шар с несколькими горошинами внутри: это стол, кресло, книжные полки.
Мальчишка, вздохнув, вернулся к кровати и посмотрел на зайца. Тот спокойно лежал на подушке.
– Нет, не так, – сказал мальчишка. – Теперь я буду зайкой, а ты маленьким мальчиком. Ты будешь меня лечить.
Он посадил зайца на стул, а сам лег в кровать, поджал под себя одну ногу и заплакал. Заяц, сидя на стуле, удивленно смотрел на него своими большими глазами.
– Я зайка, у меня ножка болит, – объяснил ему мальчишка.
Заяц промолчал.
Мальчишка поднял голову и сел. Сидя, он долго смотрел на зайца и о чем-то думал.
– Зайка, – спросил потом он, – куда ушла мама?
Заяц не ответил.
– Ты не спал, ты знаешь, говори, куда ушла мама? – потребовал мальчишка и взял зайца в руки.
Заяц молчал.
Мальчишка забыл, что раньше он всегда сам отвечал за зайца, выступая сразу в двух ролях, и теперь всерьез требовал от него ответа. Он забыл, что заяц был только игрушкой среди игрушек – среди кубиков, которые становились друг на друга, только когда их ставили, среди машин, которые шли, только когда их вели, среди зверей, которые рычали и разговаривали, только когда за них кто-нибудь рычал и отвечал. Он обо всем забыл, этот мальчишка.
– Говори, говори! – требовал он.
Заяц продолжал молчать. Мальчишка швырнул его на пол, спрыгнул с кровати и, бросившись на зайца, стал его пинать. Заяц катался по полу, подскакивал, крутился, и мальчишка тоже подскакивал и крутился вокруг него и все повторял:
«Говори, говори, говори!», но заяц не мог от него никуда убежать, потому что он был с одной ногой. И мальчишка вдруг понял это. Он остановился. Он стоял и смотрел, как заяц, уткнувшись лицом в пол, беззвучно плачет. И он услышал этот плач. Он наклонился над зайцем, развел руками и виновато