.
когда Валеев погрузился в плотную паутину интернета.
– Да сам ничего не понимаю. Видимо, генерируя гравитационные поля мы прикоснулись к чему-то неизведанному. Боюсь, мы стоим на пороге открытия, Виктор Яковлевич, непонятного пока открытия.
– А почему вдруг боишься-то?
– Да потому Виктор Яковлевич, стар я уже и здоровье пошаливает. А для того, чтобы об этом явлении заявить, как об открытии, требуется и время, и здоровье. Иначе коммерсанты от науки сначала всё загубят на корню, на взлёте так сказать, а затем присвоят всё себе. Я за свою жизнь с этим столкнулся не раз.
– О чём ты говоришь, Степаныч, о каком здоровье, в твои-то годы.
– Понимаешь, мои прошлые запои даром не прошли. Я ведь тогда и с инсультом познакомился. А теперь боюсь, не дожить мне до того дня, когда наш аппарат в космосе окажется. Об открытие и говорить нечего.
– Что это ты вдруг скис, Степаныч? Переработал видимо. Надо тебе развеяться, отдохнуть. Давай я тебя в санаторий устрою, здоровье тебе поправим и займёшься ты своим открытием с новыми силами.
– Нельзя мне в санатории, я там компанию себе найду обязательно и ударюсь в пьянку. На этом наша деятельность и закончится.
– Что-то ни то тебе не подходит, ни это. Ты действительно устал, от того и капризничаешь. Короче, даю тебе на понедельник выходной. Так что отправляйся домой, выспись, сходи в баньку с другом со своим Вазгеном, знаю, вы с ним закадычные банщики, а во вторник со свежими силами приходи в лабораторию. К тому времени мы с твоим Валеевым результаты испытаний в порядок приведём, и аппарат вскроем, посмотрим, что там к чему.
– Только не надо без меня аппарат вскрывать, обещай мне Виктор Яковлевич.
– Ладно, без тебя не вскроем, обещаю!
Перед уходом Цибаркин ещё раз обошёл эллипсоид со всех сторон, заглянул под аппарат, потряс его за торчащую пружину динамометра, посмотрел на зияющую дыру в крыше ангара, почесал затылок и направился к ожидающему его автомобилю. Мельников приготовил в кофе-машине, что была установлена в бытовке для всего персонала мастерской, две чашки ароматного кофе и одну из них поставил на стол перед Геной Валеевым.
– Геннадий Сергеевич, пиццу заказать вам?
– Да, пожалуйста! Такую пожирнее, я бы целый круг съел, – ответил Валеев, не отрываясь от монитора компьютера.
«Что же это всё-таки могло быть? – размышлял Мельников стоя у помятого от жёсткого падения корпуса эллипсоида. – Фантастика какая-то! Может действительно преодолев гравитацию, мы вторглись в ещё не изученную сферу науки, в сферу с новыми представлениями о мире, о природе? Конечно, страшновато перед неизведанным. Ведь не зря Цибаркин, можно сказать, испугался этого. То, что у него не хватит здоровья и он не успеет своё открытие засвидетельствовать, это лишь ширма. В действительности он боится, что ему не удастся осмыслить, разобраться в сути этого непонятного явления. Да уж! Тот же Исаак Ньютон, тот же Альберт Эйнштейн, они, прежде чем сделать свои великие открытия,