Гироскоп Цибаркина. Иван Кочнев
жерлице, вытащил на берег рыбину в серебристой чешуе размером с аршин.
– А это друг мой, нельма-белорыбица, царская невеста, как её здесь величают. Вот из неё-то мы уху и сварганим, и строганинки замаринуем.
– Нельма говоришь! Слыхал, но ни разу не пробовал.
– Не уж-то не пробовал? – удивился Мельников. – Ведь к вам в Тюмень северяне и нельму, и муксуна частенько завозили.
– Вот именно, что завозили. Я тогда всё работой на электромеханическом был занят, а потом запил, ну сам знаешь. Так вот, друзей-северян завести не довелось, да и равнодушен я как-то к деликатесам всяческим.
– Да ты эти деликатесы и не пробовал, от того и равнодушен. Так что, ждёт нас уха барская из невесты царской.
– А со щукой-то что делать будем, Виктор Яковлевич? Мы же столько рыбы до Москвы не довезём, даже если на котлеты пускать.
– Не переживай друг мой, деду Матвею отдадим, а он уже найдёт рыбе применение, на котлеты ли перекрутить, или собакам скормить. У него хозяйство большое, всё сгодится.
Вдруг, отзываясь звонким эхом, округу огласил собачий лай.
– А я смотрю, кто это сдеся без спросу бродит? А это Виктор Яковлевис собственной персоной, однако.
Перед ними стоял невысокого роста мужичок-хант с редко седой бородкой. Разговаривал он с характерным для северных народов забавным акцентом, при этом не выговаривая шипящие звуки. Одет он был в противомоскитный маскировочный костюм, на поясе прикреплён охотничий нож, за спиной висела видавшая виды двустволка. Следом за ним из-за кустарника выбежала сибирской породы лайка по кличке Вьюга. Собака обнюхала их обувь и, не обнаружив ничего интересного, вновь исчезла в лесных зарослях.
– Дед Матвей, привет старый друг! – обнял гостя Мельников. – Проходи за стол, вот-вот уха будет готова. Знакомься, это мой товарищ, Василий Степанович.
– А вы Матвей как догадались, что мы здесь? – тут же спросил Цибаркин после дружеского рукопожатия. – Костёр-то совсем недавно развели, да и дым в тайге из далека не видать.
– Дым сдеся ни при сём, Василий Степановис. Это у вас в городе мозно селовека потерять, а у нас в тайге не спрясесься, однако. Я о вас узнал, как токо вы с трассы в лес свернули, однако. Деревья посептались мез собой и весть по эстафете от полянки к полянке быстро долетела. Да и птисы мне все уси просебетали, мол забрели в тайгу люди городские, дюзе сумные, однако.
– Да ладно, сказки рассказываете дед Матвей. Вот и Виктор Яковлевич мне все уши про сказочных русалок прожужжал.
– Хосес, верь, не хосес, не верь, мил селовек. Мы сдеся потому и зивём, сто в скаски верим. И Виктор Яковлевись сюда вовсе не за рыбой приесзает, а в скаску окунуться, однако!
С удовольствием наблюдая, как двое уже пожилых мужчин спорят о существовании сказок, Мельников широко улыбался.
– Ладно, хватит спорить, уха готова, и строганинка специи приняла, так что пошли за стол.
– Матвей дружище, проводи-ка нас к той поляне, что у притока между скалами. Ну, где мы с тобой давеча в пещере от дождя прятались, –