Ничего не бойся. С нами Бог! Памяти о. Германа Подмошенского. Андрей Маторов
и совершат непостижимый уму подвиг во имя Христово.3
II. Отец Герман и отец Серафим[2]
Поиск истины Евгения Роуза
Личность Евгения Роуза – экстраординарное явление для американцев.
Роуз – мыслитель, полиглот, эрудирован, образован, внешне красив. Казалось бы, он мог добиться успеха на любом поприще. Но этот молодой человек из среднего класса вдруг всей душой устремляется на поиски смысла жизни, осваивает древние языки, постигает традиции религий, читая оригиналы рукописей, годами выбирает крупицы знаний о бытии души после смерти тела, о Боге. Он изучает и апробирует на своём опыте западные христианские конфессии и восточные религии, затем разочаровывается в них. Приблизившись к своему тридцатилетию, Евгений осознает мелочность сиюминутного прожигания жизни и находит причину мирового зла в богоотступничестве.
Он стал готов к принятию Истины. Истина во Христе открылась Евгению Роузу за дверями православного храма Сан-Франциско.
Первая встреча Глеба и Евгения
Глеб Подмошенский оказал большое влияние на Евгения Роуза в формировании христианского мировоззрения. Именно он открыл ему образ Святой Руси.
Отец Герман так рассказывал об их знакомстве.
«Одна моя знакомая, Мария Шахматова, попросила меня встретиться с одним из её бывших сирот, чтобы я помог ему поступить в семинарию – он имел явные религиозные наклонности. Вскоре я познакомился и подружился с этим молодым человеком. Звали его Владимир. Он хотел стать миссионером в Норвегии и поступить в Московскую Духовную Академию. Он понимал, что нужно нести Православие американцам, и решил представить меня одному из них. Нам предстояло посетить Евгения – студента Берклийского университета, пожертвовавшего блестящей карьерой на факультете синологии ради того, чтобы написать книгу по философии нигилизма.
Серафим Платинский
Серафим Платинский
Жил он в квартире на первом этаже. Мы постучали в окно, но затем увидели, что дверь не заперта, и вошли прямо в большую, довольно тёмную комнату. Одна стена была увешана иконами, которые освещались лампадой. Перед этими иконами стоял Евгений. Был он в зелёном свитере, с трубкой в руке, и, похоже, не очень-то обрадовался гостям, однако чувствовалось, что он весьма образован и воспитан. Он вежливо поклонился. Как открылось позже, я показался ему знакомым («Я знаю тебя, знал, что ты придёшь» – скажет Евгений Глебу несколько месяцев спустя)».
Мы вошли в его квартиру.
Неожиданно я воскликнул «по-апостольски»:
– Мир дому сему!
Евгений взглянул удивлённо и настороженно.
– Где розетка? – спросил я.
– Простите, не понял? – ещё больше удивился Евгений. Заметив у меня в руках диапроектор, он указал, куда его включить. В ту же минуту я начал показывать слайды, многие из которых сделал сам. Эту серию я назвал «Святые места в Америке».
Перед
Дальнейшее повествование о жизни отца Германа будет идти параллельно с повествованием жизни отца Серафима (Роуза) – его друга и сотаинника по монашеству.