Птицелов. Ланиус Андрей
единственной подушки, спала моя новая знакомая в одиночестве – по крайней мере накануне), дверца шкафа приоткрыта, со спинок стульев свешивались предметы дамского туалета, на столе – пепельница, полная окурков.
Я прошел на кухню. Здесь было опрятнее, если не считать второй пепельницы, переполненной даже не окурками, а наполовину выкуренными сигаретами и даже едва зажженными, но сломанными, смятыми нервной рукой.
Я заглянул в холодильник: одно яйцо, два сморщенных огурца, подвядший пучок зелени и блюдце с крохотным параллелепипедом масла. В подвесном шкафчике я обнаружил полупустую пачку чая, соль, немного гречки и два пакетика супа… В банке растворимого кофе порошка оставалось на самом донышке.
Черт побери, неужели она и впрямь бедствует?
Я разыскал чистые тарелки и разложил на них привезенные бутерброды. Так, где у нее стопки?
Едва я закончил приготовления, как появилась Алевтина, кутаясь в махровый халат.
Бывает, что, смыв косметику, женщина лишается половины своего шарма. Однако, к чести Алевтины, душ даже омолодил ее. Во всяком случае, выглядела она весьма притягательно.
Заметив полную рюмку, она, не садясь, выпила и улыбнулась мне:
– А знаешь, Дима, я все еще стою двести долларов.
– Гораздо больше!
– Ты не понял! – Она игриво топнула ногой в пластиковом шлепанце. – Я хотела сказать, что я еще ничего. Мужики на меня облизываются. Так-то, милый! – Она зазывно запрокинула голову. – Видел там, в кафе, остроносого типа с бородкой?
Честно говоря, я не запомнил, но кивнул.
– Ну, такой, с гнусной рожей? Пятый год меня обхаживает. Одно мое слово – на коленях приползет. Ноги целовать будет. – Она вдруг стукнула кулачком по столу так, что посуда подпрыгнула. – Не дождется, гад!
Алевтина покачнулась.
– Конечно, – согласился я. – Ты так прелестна, что сама можешь выбирать.
– А что мне остается?! – вдруг взорвалась она. – Из меня сделали шлюху, элементарную б…дь! Ты понимаешь?! Суки! – В ее глазах заплясали сумасшедшие огоньки. – Сманили в новую газету, наобещали золотые горы, а та возьми и лопни! Что же мне теперь – в многотиражку идти?! Падлы паскудные! А жрать-то надо! А одеваться?! А отдохнуть хотя бы пару недель от этого бардака? А Сашенька? Твари! Ну почему я такая невезучая?! За что?! – Она уронила голову на скрещенные руки и зарыдала, содрогаясь всем телом.
Вот они, запоздалые плоды моего коварного угощения.
Я погладил ее по влажным волосам, по гибкой спине.
– Успокойся, Аля. Все будет хорошо. Я тебе помогу…
Я уговаривал ее как маленькую, и постепенно она затихла.
– Аля, милая…
– Милая? – Она вдруг резко оттолкнула меня, затем вскочила из-за стола и сбросила халатик, швырнув его на подоконник. – Двести долларов за милую! – Провела ладонями от бедер до аккуратных грудей, приподнимая их и сводя вместе. – За удовольствие надо платить! – В ее зеленых зрачках читалась откровенная враждебность.
– Хорошо, – сдержанно отозвался я. – Ты их получишь. Но я ухожу.
Она