Девушка с медовыми глазами. Elian Julz
домашние задания на понедельник. У всех понедельник – день тяжелый, а в нашей семье понедельник – день пироговый. Мама всегда в начале недели печёт плюшки, пирожки с картошкой и песочные пироги с творогом. Меня к выпечке пока не подпускают, но посуды по понедельникам в три раза больше, потому что частенько к вечернему чаепитию присоединяются церковные друзья родителей. Они читают вслух Библию, поют под гитару и делятся новостями. По вторникам стираю свою одежду. Вручную. Мама считает, что стиральная машина портит блузки, свитеры, да буквально всё, и разрешает её использовать только для нижнего белья и джинсов.
Если и этого мало для оправдания отсутствия хобби, то вспомните ещё про школьные репетиции к открытым урокам, праздничным концертам, театральным постановкам, подготовку всяких плакатов, олимпиады, которые почему-то проводят в выходной день. Иногда, когда засиживаюсь за школьными заданиями до поздней ночи, маме становится меня жалко и на следующий день она отправляет меня вздремнуть в обед. Сегодня это было бы лучшим событием за день.
Вместо второго урока назначили репетицию спектакля по химии в актовом зале. Да, странная идея возникла у химички. Я играю роковую красавицу медь и надо за неделю где-то разжиться оранжевым платьем. Или на крайний случай, болотного цвета, ведь так выглядит металл, когда окисляется.
В актовом зале за фортепиано сидит Инесса, а рядом стоит Тим и слушает, как она играет. Кроме них и меня, пока больше никого. Неужели все парни, которым я понравлюсь, будут переключаться на моих подруг? Поправочка: бывших подруг.
«О, классная тема», – говорит он Инессе о мелодии, которую та наиграла.
Да, у них больше общих тем: он гитарист, она окончила музыкалку. Я тоже хотела. Мама Инессы преподавала там сольфеджио, устроила мне прослушивание, сказала, что музыкальный слух есть. Но это было в началке, когда я делила диван с прабабушкой-диабетиком, а в комнате ещё стоял большущий аквариум на полстены, секретер, старый шифоньер и книжные полки. Фортепиано не втиснулось бы никак. Помню, как нарисовала себе клавиши на картонке. Разве мы знали, что через несколько лет будем жить в двухэтажном доме, где в каждой комнате можно будет поставить по фортепиано или даже целый рояль. А теперь всё, поезд ушел.
Тим
Она стоит и рассказывает стихотворение на уроке литературы. С чувством. Понимаю, что прожила на своей шкуре то, о чем говорит. Голос уверенный, громкий. Даже чересчур. Но я-то уже раскусил: чем сильнее Лика нервничает и смущается, тем громче говорит. Разбирает ручку на части и собирает снова. Раз за разом. Навязчивое поведение – признак подавляемой агрессии. Как она легко читается. Вот уж поистине человек, не умеющий лицемерить.
За пять минут до конца урока у Лики пошла кровь из носа. Выскочила пулей из класса. Неужели так переволновалась из-за какого-то там стихотворения? Смотрите-ка, какие мы хрупкие.
Лика
Общий урок с параллельным классом. Перемена. Теперь Тим сидит за партой