Когда открывается вечность. Старец архимандрит Ипполит. Евгений Муравлёв
прохлада
Живет в твоем сердце, Эллада.
Эллада…[1]
Парадоксальным может показаться этот факт. Огромные, с боем, часы над Русским-на-Афоне Свято-Пантелеимоновским монастырем каждый час отсчитывают земное время ушедшей в вечность цивилизации. Византийское время…
Оно не похоже на суетливый бег стрелок на наших часах. Оно подвижно и чутко, время империи, подарившей нам Никео-Цареградский Символ веры и самую суть ее.
От захода солнца за горизонт начинается отсчет времени нового дня на Афоне. Момент полночи. А в те часы, когда земля на тысячи верст вокруг погружается в глубокий сон, на Святой Горе возносятся молитвы к Богу за весь мир. Никто не спит в эти ночи напряженного духовного подвига. И Богородица благословляет Свой земной удел – узкой полоской суши соединенный с древней Македонией, с землей Эллады горный полуостров в Эгейском море, Агион Орос, Святой Афон.
…В 60-е годы прошлого века Русской Православной Церкви выпало пережить еще одну ночь гонений. Как и в годы первых безбожных пятилеток, коммунисты снова взрывают храмы и разгоняют монастыри. Держатся, не закрыты лишь Троице-Сергиева Лавра, Псково-Печерский монастырь. Незакрытые обители пытаются превратить в «культурно-исторические заповедники», из них всевозможными (и порой весьма изощренными) способами «выдавливают» монахов. Перед отцом Ипполитом и его собратьями встает выбор: быть изгнанными из своих обителей в мир или…
Именно в это время знаменитый церковно-общественный деятель (личность, безусловно, историческая), добившийся, в конце концов, вопреки всему улучшения положения Церкви, влиятельный не только в СССР, но и в определенных международных кругах, Ленинградский митрополит Никодим (Ротов) сумел получить от светских властей почти сверхъестественное «добро» двух далеко не дружественных в то время между собой государств. Ему разрешили пополнить новыми насельниками из Советской России вымиравший русский Свято-Пантелеимоновский монастырь на Святой Горе, в далекой Греции.
Известия оттуда не поступали десятилетиями, с самой революции семнадцатого года до конца Великой Отечественной войны вообще не было ни единой весточки. Да и потом почти ничего. Никто точно не знал, что там происходит. Побывав на Святой Горе, Владыка Никодим воочию убедился, насколько своевременно пытаться сохранить православное русское присутствие на Афоне.
Выбор в России пал на нескольких крепких телом (трудиться им предстояло и день и ночь) черноризцев из «простых», не способных, с точки зрения государственной власти, на «политические провокации». В первой же «четверке» избранных и оказался, по послушанию священноначалию, иеромонах Ипполит. Желал ли он и сам, возможно, на всю жизнь, навсегда отправиться на Афон? Конечно, послушный Господу монах желал исполнить волю Божью о себе, которую усмотрел в сложившихся обстоятельствах. Сам батюшка ответил однажды на этот вопрос с великим смирением и простотой: «Ну а куда было деваться, идти в мир?..» Еще в те далекие годы для многих стала очевидной
Инок Всеволод (Филиппьев). Ангел Апокалипсиса.