Дорогой друг. Перевод Елены Айзенштейн. Ги де Мопассан
спросил, трепеща:
– Когда я увижу вас снова?
Она пробормотала так тихо, что он едва услышал:
– Завтра приезжайте завтракать со мной.
И исчезла в тени вестибюля, толкнув тяжелую дверь, которая издала звук, напоминающий пушечный.
Он дал сто су кучеру, принявшись ходить перед ним быстрыми триумфальными шагами; сердце его выпрыгивало от радости.
Наконец, он держал в объятиях женщину, замужнюю женщину, светскую женщину! истинную светскую женщину! истинную парижанку! Как это было легко и неожиданно!
Раньше он воображал себя атакующим и побеждающим одно из таких желанных существ; это требовало бесконечной заботы, бесконечного ожидания, умелой галантности, любовных слов, вздохов и подарков. И вот вдруг малейшая атака, первая, после которой она сдалась ему так быстро, что он поразился.
«Она была пьяна, – думал он, – завтра будет другая песня. Я буду в слезах». Эта мысль обеспокоила его, потом он сказал себе: «По-моему, так ужасно. Теперь, когда она есть у меня, я буду ее беречь».
И в неясном мираже, когда терялись его надежды, надежды на величие, успех, славу, на счастье и любовь, он заметил вдруг, подобно гирляндам лиц, которые разворачиваются в торжественном небе, шествие элегантных, богатых, властных женщин, проходящих мимо с улыбкой, чтобы исчезнуть в глубине золотого облака его мечтаний.
И его сон населился видениями.
На следующий день он был немного взволнован, когда поднимался по лестнице мадам де Марель. Как она примет его? А если она не примет его? Если она запретит ему вход в свой дом? Если она расскажет? Но нет, она не может ничего сказать, не позволив узнать полную правду. Ну нет, он был хозяином ситуации.
Маленькая служанка открыла ему дверь. У нее было обычное лицо. Он успокоился, как будто ждал того, что служанка покажется ему взволнованной.
Он спросил:
– У мадам все хорошо?
Служанка ответила:
– Да, мосье, как всегда.
И она предложила ему войти в гостиную.
Он пошел прямо к камину, чтобы убедиться в состоянии своих волос и одежды; перед зеркалом он поправил свой галстук, когда заметил в нем юную женщину, которая смотрела на него, стоя на пороге комнаты.
Он сделал вид, что не видит ее, и несколько секунд в глубине зеркала они рассматривали себя, наблюдали и шпионили друг за другом, перед тем как оказаться лицом к лицу.
Он повернулся. Она не двигалась и, казалось, ждала. Он бросился к ней, бормоча:
– Как я люблю вас! Как я люблю вас!
Она открыла ему объятия и упала на его грудь; потом подняла к нему голову; они долго целовались.
Он подумал: «Это легче, чем я предполагал. Все идет очень хорошо».
Их губы разделились, и он, не сказав ни слова, улыбнулся, пытаясь выразить своим взглядом бесконечность любви.
Она тоже улыбнулась, той улыбкой, которой предлагают желание, согласие, добровольно отдаются. Она пробормотала:
– Мы