Эхо Миштар. Север и юг. Софья Ролдугина
утечки морт?
– Киморту виднее, что проверять, – улыбнулся в рукав Сидше.
– Я посмотрю, – со вздохом согласилась Фог.
Перейти из жилого отсека гондолы в технический можно было только по шаткой трубе, рассчитанной то ли на горбуна, то ли на карлика. Вибрация здесь чувствовалась отчётливей. Тонкие стенки слабо защищали от холода, и Фог куталась в хисту, остро жалея, что не догадалась накинуть сверху что-нибудь потеплее.
– Она только выглядит ненадёжной, – заметил Сидше, постучав по стенке пальцами. – Но и обручи, и поперечные полосы из металла, и обшивка – всё очень прочное.
– Я же говорила, что не боюсь!
– А разве я спрашивал об этом?
Фог не увидела – по голосу угадала улыбку и залилась румянцем.
– А давно проводили полный осмотр дирижабля? – громко спросила она, чтобы замять неловкость.
– У кимортов – ни разу. А вольный мастер мою «Штерру» обследовал… – Сидше задумался, – … пожалуй, два с половиной года назад уже.
«Плохо», – подумала Фог, а вслух продолжила:
– А капсулы целиком уже заменяли или только подзаряжали?
– Не меняли, – покачал он головой. – А следовало бы?
– Пока не знаю, – созналась Фог. – Посмотреть надо. Если оболочку для капсулы делают из плохого сплава, то морт со временем начинает подтекать. А если утечки есть, то и баланс нарушается. Значит, и дрожь может появиться. А долго вы на «Штерре» летаете? Давно её собрали?
– Двадцать два года уже. Считай, с первого большого дела и купил. В долги тогда влез – ой, вспомнить страшно, – засмеялся Сидше и, прокрутив рычаг, распахнул люк: – Прошу, красавица. Ступайте первой.
В техническом отсеке оказалось ненамного теплее, чем в трубе-переходе.
– Обогрева здесь нет?
– Он тут без надобности – зачем из капсул энергию зря оттягивать? Машинам холод на пользу, а мастер с техником и приодеться могут.
Полное отсутствие обогрева на другой половине гондолы показалось Фог странным. Обычно приборы, основанные на силе морт, строились по принципу строгой симметрии. Чтоб в одной части капсул было ровно столько же, сколько и в другой, и чтоб работали они от одного двигателя. Отступление от схемы грозило разными бедами – от нарушения баланса и до возникновения резонанса, когда мирцитовые «жилы» просто-напросто разрывало от перепадов энергии.
– Вот мы и на месте, – вкрадчиво произнёс тем временем Сидше. – Госпожа Фогарта, это наш мастер, Калум. К сожалению, он нем – какие-то изверги вырезали ему на базаре язык перед продажей. Наверно, не стерпели потока хулы, ведь Калум у нас человек горячего нрава. Правда ведь? – засмеялся он, похлопав мастера по плечу.
Калум оказался настоящим южным великаном.
Кожа его была цвета жжёного сахара. Худой и немного сутулый, он возвышался бы над любой толпой на целых две головы. Мышцы словно иссушило дыхание пустыни, и они даже на вид стали жёсткими и прочными, как шёлковые жгуты. На правой руке у Калума не хватало безымянного пальца. На левой