Русский Колокол. Журнал волевой идеи (сборник). Иван Ильин
необходима и важна сознательная довершающая работа по ликвидации обличенных умонастроений, мы тем не менее должны все время отводить первое место положительному идейному творчеству и выяснению. Обличая и разрушая, мы должны зорко и нещадно договаривать все до конца; но в то же время мы не должны впадать в чистое отрицание и разрушение (наподобие «Московского сборника»[2] Победоносцева). Наоборот: идейное корчевание должно быть всегда покрыто могучею новою порослью, так, чтобы всегда чувствовалось, что эта сама новая поросль выкорчевывает отжившие пни.
8. При этом мы мыслим наш журнал, как безусловное отвержение «красного», «черного» и «розового»; и как углубление и развитие Белой идеи, в ее противопоставлении всяческому атеизму, интернационализму, социализму, революционности, большевизму и коммунизму. Мы мыслим эту идею, как идею волевой религиозности, патриотизма, чести, служения, характера, свободного повиновения, монархии, собственности и великодержавия. Но эта идея должна развиваться и утверждаться нами не как идея междоусобной войны, или партии, или зарубежной организации, а как идея самого русского Православия, здоровой и великой России, всей национальной России и самой исторической России, России славных традиций, трехцветного флага и двуглавого орла.
Именно поэтому мы считаем нежелательным сотрудничество в нашем журнале лиц, неприемлющих эту идею, колеблющихся в ее приятии или входящих в чужеродные, тем более враждебные ей организации; в частности, мы не мыслим нашими сотрудниками ни евреев[3], ни масонов, ни католиков[4].
9. Твердо и последовательно поддерживая эти грани, мы в то же время считаем неполезными всякие непредметные деления в пределах национального единомыслия, как деления на «эмигрантов» и «оставшихся»; на «отцов» и «детей»; на лиц с «русскими» и «нерусскими» фамилиями; на «бывших либералов» и «бывших монархистов». Каждый является для нас тем, во что он искренно и цельно верит ныне, и мы должны стремиться к тому, чтобы наш журнал помог верным и сильным сынам России найти друг друга и объединиться в кадры будущего ордена и будущей национальной русской партии[5].
10. Для этого наш журнал должен быть идейно цельным и единым: подобным монолиту в своем существе и подобным симфонии в своем выполнении. В нем не должно быть места ни случайным статьям (не имеющим отношения к идее), ни взаимной полемике сотрудников. Посему очень важно, чтобы сотрудники предварительно, до написания статей, сговаривались или списывались с редакцией о желательной теме. Для облегчения этого дела к настоящему досье прилагается особая записка об общем направлении журнала.
11. Журнал будет иметь два отдела: общеидейный и инструктивный. В последнем отделе будут помещаться статистические данные, теоретические тезисы, полемические схемы и практические наставления, необходимые
«Московский сборник» – журнал обер-прокурора Священного Синода К. П. Победоносцева (1827–1907), первое издание журнала 1896 г. Г. Флоровский отмечал характерный выбор Победоносцевым авторов своего журнала: Карлейля, Эрьесона, Гладстона и даже Герберта Спенсера. В. В. Розанов называл «Московский сборник»
Предсказание Ильина не заставило себя долго ждать. Не прошло и полугода, как в берлинской газете «Руль» появился крайне отрицательный отзыв Ю. И. Айхенвальда. Сам этот отзыв характерен и вскрывает природу антагонизма между Ильиным с его соратниками и их принципиальными противниками. Поэтому мы приводим его здесь полностью.
«Русский Колокол Журнал волевой идеи. № 1 Только что вышедшая первая книга этого журнала, издаваемого и редактируемого проф. И. А. Ильиным, в большей своей части последним и написана: шесть статей снабжены его подписью, а там, где ее нет, там, где выступает “Старый Политик” и даже “Прибывший оттуда”, тоже чувствуется энергичный и внушительный, стальной стиль И. А. Ильина. Дело не меняется от того, что две из упомянутых шести статей подписаны сверх того еще А. Бунге. Таким образом, перед нами пока – не столько журнал, не столько труд коллективный, сколько единоличное духовное поместье почтенного редактора-издателя. Этой явной печатью определенной личности и объясняются приметы “Русского Колокола”, звучащего громко, звонко, патриотично и… риторично. “Волевая идея” облечена в такую словесную форму, в такую фразеологию, которая меньше всего проста и больше всего приподнята и напыщенна. Этот холодный пафос в читателе горячности не вызывает. Даже неприятно и неловко становится, что те высокие религиозные, национальные и государственные ценности, на защиту которых “Колокол” так желанно поднял свой призывный звон, нашли себе
В общем, слишком пространный для прокламации, слишком туманный для программы, первый номер “Русского Колокола” дает больше пышной словесности, чем политической осязательности; и такой набат никак не может достигнуть своей благой цели. Именно о России, именно о защите России следовало бы говорить более по-русски, т. е. не нажимая <на> педали, а просто, задушевно и тепло.
Антагонизм Айхенвальда и Ильина заключается в том, что, по афористическому выражению Романа Гуля, Ильин и русские не хотят смотреть на мир «глазами евреев», а Айхенвальд и евреи не желают смотреть на Россию, русский народ и на весь мир «глазами русских». Это «так обстоит», как мог бы сказать Ильин.
См. также его заметку «Об антисемитизме» в Приложении к этому тому.
См. статью Ильина «Правда о масонстве» в Приложении к этому тому и статьи о «Православии и католичестве»//
См. статью Ильина «О рыцарском духе» (с. 473–478 настоящего издания).