Русский Колокол. Журнал волевой идеи (сборник). Иван Ильин
человек успокаивается только тогда, когда в его душе сложится ответ на вопрос: как дальше быть? что дальше делать? Ему мало понять то, что есть; ему неинтересно вообразить то, что могло бы быть; ему часто некогда почувствовать, кто и что «переживает» или «переживал», ему мало сообразить, что «должно» бы было быть в прошлом. Он смотрит в будущее; и не для того, чтобы только предвидеть его, а для того, чтобы решить, где и в чем он сам повлияет на него. Он всегда занят тем, чтобы повлиять на будущее, изменить его, заставить его быть таким, а не другим. Он не любит того, что ему дано; он всегда ищет того, что задано; и особенно любит то, что он сам сделает, что он совершит. И в малом, и в большом – он заряжен всегда своим будущим действием.
Волевой человек чувствует в самом себе некую движущую силу; и поэтому ему естественно рассматривать все жизненные вопросы с точки зрения силовой. Жить значит для него бороться и одолевать. Одолеть – значит собирать силы для нового одоления. Борьба не утомляет его. Без борьбы он томится и тоскует; она ему как бы «причитается» в жизни; и если ее нет, то он заменяет ее какими-нибудь внутренними, душевными или духовными заданиями, усилиями и одолениями.
Волевой человек упорядочивает. Но не тем, что приводит в состояние покоя; он упорядочивает движение и в движении. Покой гнетет его. Ему нужен не мыслимый порядок (логика), и не созерцаемый порядок (геометрия), а творимый порядок; и притом – творимый им самим. Ему важно двигать, давать меру, творить форму, распоряжаться и организовывать. Ему нужна власть; и это естественно: потому что он и рожден для власти.
Волевой человек может быть в затруднении и даже в нерешительности. Но это редко длится; а если длится, то это никогда не бывает бесплодно; и пока это длится, ему тяжело, ибо он не умеет ни наслаждаться проблематической нерешительностью, ни укрываться за нею. Волевой человек, если он неумен и морально низок, – упрощает и огрубляет все жизненные проблемы. Но если он умен и нравственно чуток, то всякая жизненная проблема и даже самая сложная – выходит от него в состоянии творчески-спасительной организованности. Это понятно, – потому что нравственность и жизненность суть в глубоком измерении одно и то же.
Но если волевому человеку несвойственно бесплодное колебание, то зато ему в высшей степени естественно и легко держаться однажды избранной линии и выдерживать ее до конца. Это человек не коротких порывов, а долгих поворотов; не просто человек поступков, а человек плана, активной системы, выдержанного строительства. Это не значит, что всякое принятое решение каменеет в его душе, что он становится его послушным механизмом или рабом. Воля и упрямство не одно и то же; только упрямцу свойственна слепая и неразумная настойчивость; тогда как к самой сущности воли относится ее независимость от ее собственных решений. У волевого человека – решение