Я люблю тебя. Николай Викторович Игнатков
огнями рассвет.
И раскинутся вдаль обнаженной,
На траве где цветочный настой.
Страстью той будет в пепел сожженной,
Проливаясь в росу чистотой.
Седая ночь стучит в окошко
Седая ночь стучит в окошко,
Впустить ее иль не впустить…
Пусть погостит она немножко,
Ей там одной так скучно жить.
Она вошла, по пояс косы,
Играли смолью от тепла.
Глаза ее чуть, чуть раскосы,
Но исходила красота.
Фигура та… Работал скульптор,
Халат прозрачной белизны.
И груди там похоже ультра,
И все движения просты.
Присев на краешек дивана,
Сияла вся собой внутри.
– Помыться мне… Где ваша ванна,
Я запылилась по пути?
Вернувшись вновь так изменилась,
Красивей нет уже людей.
И низко, низко поклонилась,
Ушла так быстро из гостей.
Влюбился он в ту ночь такую,
И будет ждать ее теперь.
И мысль уже носил шальную,
И постучался кто-то в дверь.
Вошла она… Вся золотая,
Коса ее из серебра.
– Сегодня шла снег разметая,
Устала так… Я до утра,
Позволь с тобою заночую,
Тебя совсем я не стесню.
Себя чуть, чуть я подрисую,
И тут на краешке усну.
Легла она раскинув ноги,
Одежду всю с себя сняла.
Ее творили видно боги,
Не доставало лишь тепла.
Он взял рукой ее за груди,
Там холодок слегка бежал.
Но сколько тайн есть в том сосуде?
От неизвестности дрожал.
По животу ее погладил,
Спустился ниже между ног.
И руку снял, ее оставил,
Он больше ждать уже не мог.
А ночь спала, она устала,
Он не пытался разбудить.
Вошел в нее, теплее стало,
И долго стал ее любить.
Движений всех своих не помнит,
Но ночь вдруг стала отвечать.
И страсть сама им хороводит,
А ночь оставлена скучать.
Он отвернулся, – Что там было?
Уснул и сам убитый сном.
Соседка видно заходила…
Его окутало теплом.
Там сено только что доставленное с луга
Там сено только что доставленное с луга,
Укрыться для любви ушли на сеновал.
И как любили мы с тобой тогда друг друга,
Я всю тебя раздел, ласкал, и целовал
А годы пролетят, украсят сединою,
А старый сеновал теперь одна труха.
И первая любовь покрыта белизною,
От искренности той осталась шелуха.
Заря ещё скрипит, замешивая краски,
А я уже бежал на тот колхозный двор.
И роль была одна… Не надевали маски,
Предательство в любви считали за позор.
И простата души бурлила родниками,
И пролилась вода небесной чистоты.
И мысли утекли, надежды ручейками,
И