Флэшбэк. Ana Fendel
осталась почти пустой, потому портрет Дианы был виден отчетливо. Девушка смотрела на всех нас, радуясь. Думая так, есть вариант успокоить себя, якобы, теперь она в лучшем мире и то, что тревожило ее здесь, здесь и осталось. С нами.
Так как я не пью, мой стакан наполнялся вишневым компотом, а вот товарищ, сидящий по правую руку, только и успевал опустошать стопку вместе с другими гостями. На столе стояли только они, потому и вино наливали маленькими порциями. Могу поспорить, Егора это нервировало, потому что вел он себя максимально раздражительно.
В очередной раз, махом влив в себя напиток, он пробурчал сквозь зубы:
– Да вы, мать вашу, издеваетесь.
Я знал, где хранится остальной алкоголь, но ему говорить, конечно же, не торопился. Художник решил разрулить ситуацию сам: проверил время на телефоне и поднялся, стукнув меня по плечу.
– Вставай, я выйду.
– Куда?
– Домой. Час прошел, заберу деньги и свалю. Ты бы тоже собирался, не стоит злоупотреблять гостеприимством. Уж без тебя как-то дальше справятся.
Я рассудил, что, возможно, он и прав. Стоит оставить родственников одних.
Мы поднялись и подошли к Николаю Степановичу. Тот закивал, выводя нас из комнаты.
– Егор, про ваши деньги я помню. Руслан, пойдем с нами, пожалуйста. Хочу кое-что отдать.
Егор посмотрел на меня вопросительно, следуя за мужчиной в одну из дальних комнат. Я показал ему, что сам понятия не имею, в чем дело. Его такой ответ не обрадовал. Ясно, человек не любит сюрпризов.
Внутри стало понятно, кому спальня принадлежала. Об этом говорила куча снимков, сделанных на полароид, они висели лентой над кроватью, торчали из-за зеркала, лежали на подоконнике, рядом с альбомом. Комнату прибрали, это было заметно, но фото почему-то не тронули.
Егор стоял в стороне, осматриваясь с тревожным, рассеянным вниманием.
Николай Степанович подошел к кровати и взял с подушки два кулона.
– Вот, возьмите. Выберите, кому какой больше нравится.
– Что это? – художник не растерялся, принялся изучать их довольно отстраненно.
Украшения представляли собой два камня на цепочках. Один – мутный сине-зеленый, а второй – почти прозрачный малахит. Огранка странная, похожая на трапецию. У соединения с цепью камушки окутаны металлическими витиеватыми деталями. На вид оба украшения одинаковые, за исключением цвета.
Я на автомате взял тот, что был ближе – сине-зеленый. Егор брать подвеску не торопился.
– Это украшения Дианочки. Я ей их из экспедиции привез месяца три назад, она с ними не расставалась почти, постоянно с собой носила. Хотел с ней похоронить, а потом подумал, что лучше оставить. Чтоб не пылились, решил в чьи-то руки передать, она бы хотела. Старикам такое, сами понимаете, ни к чему, а молодых родственников у нас нет.
Егор неуверенно потянулся к камню. Взял его, покрутил. Цепь лязгнула о его кольцо, надетое на средний палец, чем привлекла внимание.
– Спасибо, – сказали мы в один голос и машинально стрельнули зрачками друг на друга.
– Не