Флэшбэк. Ana Fendel
а потом отпрянула и шутливо шлепнула по мне полотенцем, до этого лежащим на ее плече. – Совсем забыл про мать.
– Нет, мамуль, что ты. Просто обстоятельства так сложились. Больше не повторится, честное слово.
Я посмотрел со всей возможной искренностью. Она долго щурилась, оглядывая меня. Аккуратно подведенные карие глаза казались вытянутыми из-за стрелки, родинка над губой переместилась в сторону.
– Я уже говорил, что ты у меня самая красивая?
Мама закатила глаза и снова ударила меня полотенцем. Я хохотнул, предпринимая вялые попытки прикрыться.
– Льстец. Иди за стол.
– Ты правда у меня самая прекрасная…
– Я знаю, солнышко мое.
Мы смеялись, занимая свои места. Мама неторопливо выставляла оставшиеся блюда, пока мужская половина выдавала ей события прошедшего дня. Затем мы плотно поужинали. Все это время родственники внимательно следили за тем, чтобы моя тарелка не пустовала. Больше всех в этом плане отличилась, конечно же, единственная дама – она даже не спрашивала, просто постоянно подкладывала еду. Папа и дядя поочередно советовали то одно, то другое, а отказать я не имел права, потому подъедал всего понемногу, пока в какой-то момент не почувствовал, что физически не могу вместить в свой желудок ни кусочком больше.
– Можно я уже не буду голодным? – вопрос, заданный на выдохе, выдал всю тяжесть.
– Можно, – благосклонно кивнула мама, поднимаясь из-за стола. – Еще чай сейчас попьем.
– О, не-е-е-ет. Ну, мам.
– Чаще приезжать будешь. Мое дело – следить, чтобы ты сыт был, пока под другое крылышко тебя не передам.
– Кстати, Русланчик, что там? Когда свадьба? – поинтересовался дядя. Изящная женская рука нырнула между нами, забирая грязные тарелки. И не скажешь, что это – руки домохозяйки. С новым маникюром, все в золоте, ухоженные и нежные.
– Да не предвидится пока, дядь Тауфик, – неуверенно протянул я, почему-то схватив мочку уха. Глянул на отца. Тот откинулся на спинку стула, смотря в ответ и, кажется, ничего особенного не ждал. В прямом взгляде ощущалась поддержка.
– Рано ему еще, – среагировал он и кивнул жене, когда та забирала грязную посуду. В привычном, почти будничном жесте погладил ее по костяшкам пальцев, взглянув необычайно ласково, на что получил искреннюю улыбку. – Не дорос до семейной жизни, пусть гуляет.
– Какой рано, Игнатик? – округлил глаза дядя. – Двадцать восемь годков уже. Когда вам столько было, ему десять стукнуло.
– Времена другие. Сейчас молодежь не стремится скорее семью заводить. Вот пусть он лучше осознанно к этому придет, чем быстрее-быстрее, потому что так кому-то там надо. Кому надо, тот пусть и женится, да, Тофик?
– Римма, ну ты хоть ему скажи, – мужчина взволнованно обернулся, выискивая поддержку сестры. Та поставила на стол чайные чашки и вытерла руки о цветастый фартук.
– Я согласна с мужем, дорогой. Пусть погуляет еще. Но не долго, – наказ был направлен уже мне. Говорящий взгляд в