Столица мятежной окраины. Макс Глебов
и этот процесс продолжал прогрессировать.
Некое внешнее воздействие сняло ограничение на диапазон варьирования настроечных параметров. На какое-то время это дало сознанию Призрака небывалую свободу и, видимо, действительно позволило ему принять ряд креативных решений, но потом процесс пошел в разнос, и синаптические связи стали массово переходить в нерасчетные режимы и прекращать нормально функционировать. В результате всё больше искусственных нейронов оказывались в изоляции от общей сети. Применительно к человеку это явление можно было бы назвать лавинообразным отмиранием нервных клеток.
Призрак человеком не был, но с его виртуальным мозгом сейчас происходило нечто очень похожее. Вот только нервные клетки человека после гибели начинают необратимо распадаться, а у искусственного интеллекта этот процесс идет иначе, и при определенных обстоятельствах его можно повернуть вспять, особенно если начать это делать вовремя и работать очень быстро.
Увы, я совсем не был уверен, что не опоздал. В процесс распада личности Призрака следовало вмешаться намного раньше, вот только, к сожалению, у меня не было для этого ни малейшей возможности. Да я просто понятия не имел, что происходит за стеной, отделяющей боевую рубку «Ифрита» от ангара.
Наверное, я впал в некое состояние, близкое к трансу. Время для меня просто перестало существовать, как и всё окружающее пространство. О боли в руке я давно забыл. Сейчас я видел перед собой только многомерную паутину синаптических связей нейронных сетей виртуального сознания Призрака. Они жили своей жизнью, набухая, меняя цвет и иногда раздуваясь до аномальных размеров или сжимаясь до едва различимых нитей. В этих случаях они переставали нормально передавать сигналы между нейронами, впадая в своеобразный паралич. К сожалению, доля таких мертвых связей на глазах увеличивалась.
Программа оптимизации синаптических коэффициентов всё ещё действовала, и если на начальном этапе ей удалось на порядок повысить креативные возможности Призрака, то сейчас она просто убивала его виртуальный мозг. Хуже всего было то, что добраться до области памяти, в которой окопалась эта дрянь, оказалось весьма непросто. Кто-то весьма неглупый и даже, пожалуй, талантливый, очень вдумчиво поработал над её защитой. Не то чтобы взломать её было совсем уж невозможно, но это требовало времени, а его у меня уже практически не осталось.
Решение, как обычно, возникло внезапно, как будто соткавшись из пустоты. Я не стал ломиться в закрытую дверь, а лишь заблокировал все команды, отдаваемые программой оптимизации нейронным сетям Призрака. Не скажу, что сделать это оказалось просто. Я использовал почти незаметную недоработку программистов, создававших алгоритм оптимизации. Тот Рич, которым я был до знакомства с многоногой тварью из давнего ночного кошмара, никогда не смог бы её обнаружить. Зато новый Рич с этой задачей справился.
Призрак уже не отвечал на мои вопросы и команды.