Ритуал для посвященных. Геннадий Сорокин
но все же…
– Что для русского похмелье – для тувинца смерть! – подал голос Вождь.
– Примерно так, – согласился замполит. – Какие будут предложения о наказании Биче-Оола?
– Выпороть! – предложил Рогов.
– Я серьезно спрашиваю, – посуровел замполит.
Суд чести был формальностью, данью сложившимся в офицерской среде традициям. Решение о наказании Биче-Оола уже было принято руководством курса и одобрено начальником школы.
– Виктор Валентинович! – обратился к замполиту Мотков, командир учебной группы. – Как старший товарищ, подскажите, какое решение нам принять?
– Я думаю, резолютивную часть протокола суда чести надо изложить в следующей редакции: «Суд чести ходатайствует перед руководством Дальневосточной высшей школы МВД СССР об объявлении Биче-Оолу Андрею Майодыр-Ооловичу строгого выговора». Кто за, прошу голосовать. Принято единогласно. Биче-Оол! Еще один залет, и мы попрощаемся с тобой. Второй суд чести устраивать никто не будет.
В тот же день замполит объявил о проведении в группе Воронова закрытого комсомольского собрания. Слушатели удивились необычной форме проведения собрания, но уточнять детали не стали. Если есть закрытые партийные собрания, то почему бы не быть закрытому комсомольскому собранию? Во времена перестройки всякое возможно.
В группе Воронова было 29 человек. Из них четверо – буряты, один узбек, один азербайджанец, один армянин, один тувинец и один татарин. Бурят по национальности Никита Никульшеев поступил в школу из Якутии, и его все считали якутом. Никита свою причастность к якутской нации с гневом отрицал: «Я что, на якута похож, что ли?» Русские одногруппники соглашались: «Не похож!» – и продолжали считать его якутом.
Татарин Мустафин был мускулистым голубоглазым мужчиной. Родным языком он не владел, даже стакан воды попросить бы не смог. На момент проведения закрытого комсомольского собрания в группе было два коммуниста, двадцать три комсомольца и четыре человека, покинувших ВЛКСМ по причине достижения предельного возраста членства в этой организации. Среди оказавшихся беспартийными были узбек, азербайджанец, армянин и один русский. Все буряты, тувинец и татарин были комсомольцами.
Перед собранием замполит разъяснил комсоргу группы, кто в нем должен участвовать. Комсорг не стал задавать лишних вопросов, позвал бурят и тувинца к себе в комнату и сказал: «Вы остаетесь в общежитии». Никита стал было возмущаться, но комсорг разъяснил ему, что в закрытом комсомольском собрании принимают участие не все комсомольцы, а только те, кого выберет партийное руководство курса.
– Не переживай, – сказали Никите земляки. – Вернутся парни с собрания, узнаем, о чем там толковали.
Закрытые партийные собрания, как и закрытые письма ЦК КПСС рядовым членам партии, были не более чем профанацией, пародией на внутрипартийную дисциплину. Содержание любого «закрытого» письма тут же становилось известным