Потрясение. Лидия Юкнавич

      – Что именно?

      – Что-то, похожее на сон, а не на обычную жизнь. Чего не бывает в реальности. Странное.

      – Нет. Разве наша реальность не достаточно странная.

      – Скучаешь по маме и брату?

      Последовало долгое молчание. Астер смотрел на дочь; та опустила голову и взглянула на свои руки, несомненно, взвешивая в ладонях что-то невидимое – любовь.

      – Нет. У меня есть Астер.

      Обычная девочка, подытожил врач. Травмирована, как все мы, это да; пытается жить дальше, как умеет.

      Направляясь к дому, Астер сложил карту и убрал ее в карман. Потер замерзшие ладони.

      У самого их дома, ветхого, разваливающегося на глазах, он оперся о дерево. Эта кора старше меня, подумал он; возможно, это дерево помнит то, что поможет мне преодолеть страх. Помнит прежний мир, предшествующий этому миру.

      Он и сам помнил кое-что, кое в чем был уверен: когда-то у него была жена. Был сын. Они приплыли сюда по воде. Теперь остались лишь вода и дочь.

      Он поднялся по лестнице – он даже дышал как человек, готовый опустить руки, – и открыл дверь в их квартиру. Там вместо отчаяния увидел дочь; та сидела за кухонным столом с карандашами и рисовала кита. Кита с голубым глазом. Ее волосы были мокрыми.

      – Лайсве, почему у тебя мокрые волосы? – сумел выдавить из себя Астер, хотя язык еле ворочался. Он снял пальто и повесил его у двери.

      – Я вспотела, – ответила она.

      – То есть промокла, – сказал он.

      Но он уже знал, что сердиться на Лайсве бессмысленно. После его вспышек она лишь замыкалась в себе на несколько дней, и каждый раз ему приходилось рассказывать обо всем сначала, объясняя, почему она должна быть осторожной, сидеть в четырех стенах и не искать приключений на свою голову.

      – Расскажи мне опять ту историю, – просила его дочь, его любовь, его жизнь.

      С приходом поздней осени в квартире стало зябко. Дочь уже поставила тушиться овощное рагу – картошка, морковка, лук и вода, да горсть дикорастущих трав, которые она находила в трещинах в асфальте. Он подошел к плите, помешал рагу деревянной ложкой. Оглянулся через плечо. Лайсве вертела в руке что-то маленькое; крошечный секрет. Тогда он понял: она снова уходила, хотя он ей запретил, вернулась и принесла с собой маленький предмет. Такой была его дочь: вместо матери ужин ей готовил отец, пытаясь унять свой страх и гнев; сама она хранила секреты, рисковала и вместо семьи, дома и города жаждала историй.

      – Что там у тебя? – спросил он.

      – История, – напомнила она и спрятала сокровище под стол. – Расскажи.

      – Когда ты была маленькой, ты упала с палубы корабля и превратилась в кита, – ответил он.

      На губах Лайсве мелькнула полуулыбка. Она закатила глаза.

      – Папа, я не кит.

      Но ты упала с палубы корабля и чуть не утонула. И так было не раз.

      – Астер, на что это похоже?

      – Что?

      – Твои припадки. На что они похожи?

      Боль пронзила его от лба до центра грудной клетки. Так не должно быть, подумал он. Она не должна жить