Романтик. В поисках простых истин. Анатолий Агарков
меня Господь от рождения одной замечательной способностью – в любом месте, в любое время суток безошибочно определять направление к дому. Отец мой, рыбак и охотник, поражался – ему это давалось только памятью и грузом ошибок. Так вот, на берегах Подборного (а бывал я здесь много раз) компас мой внутренний отключался. Мало того, что ошибался с направлением к дому – отойдя на пару десятков шагов от места ориентации, менял мнение о нем чуть ли не на противоположное.
Место природной аномалии?
Себе объяснил это так: заповедный край не хочет отпускать своих гостей – куда ты, мол? оставайся! здесь твой дом! Представляешь, с каким душевным настроем стремился сюда – пусть даже на работу.
Но есть еще одно обстоятельство, заставляющее сердце биться быстрее, делавшее возвращение к Подборному еще желаннее и необходимее – далекие образы школьных друзей, свидетелей детства, с почти родными лицами, полузабытыми и вечно дорогими, которые мельтешат в памяти, но не обретают уверенные черты, не становятся зримыми и узнаваемыми, дразнят и мучают неопределенными смыслами и ассоциациями, задавая вопросы, на которые не было ответов. Может быть, здесь и сейчас к логической развязке придет повести нескончаемый рассказ о годах давно минувших, школьных друзьях, о ветре, разбросавших нас по всему свету – кто исчез, кто распался в прах, кто просто переехал и забыл. Может быть, на этом берегу ждет разгадка нестерпимо желанной тайны – наконец, увижу маятник судьбы, отсчитывающий последние минуты, часы, дни иль годы. Потому что время – единственное, с чем мы не можем справиться в нашей жизни, ибо однажды приходит срок, и все заканчивается. С этим сроком не поспоришь.
Но ведь ничего не потеряно еще – не правда ли?
Память вновь возвращает на берега Подборного.
«Ты вернулся!» – шепнула роса, которая мыла мне когда-то босые ноги.
«Ты вернулся!» – запели незнакомые птицы и зашелестели листья над головой.
«Ты вернулся!» – заискрилась бликами озерная вода, радуясь новой встрече.
«Ты вернулся!» – кивал темной кроной бор, вековой исполин.
Вернулся, друзья! Вернулся к вам и в свое детство!
Ах, как здорово начинать здесь лето – слишком прекрасное, чтобы быть реальным: теплое, сияющее, полное отблесков солнечного огня и мерцания озерной глади, пронзительно светящееся небесной синевой и всеми оттенками зелени окружающих лесов. После школьной суеты и домашнего уюта окунуться в эту почти девственную красоту Природы – это ли не чудо Великого Маниту? Ликуй, команчи!
И бледнокожие индейцы «отрывались» на все сто – не упускали радости лучших дней детства, испытывая острое ощущение неповторимости происходящего, но недооцененного тогда и не получившего выражение в словах. И стоит признать – даже в пору полового созревания (буйства глаз и половодья чувств), ночуя в палатках вповалку и обнимку, у нас хватало достаточно благоразумия, чтобы не огорчать своих родителей сюрпризами матримониальных намерений.
Просто был июнь, и