(не) Отец моего сына. Эмилия Марр
о отличался от городского?
Андрей как всегда, режет по живому. Знает мое слабое место.
Он – младший брат моего мужа, который всегда меня ненавидел, называл приживалкой, дерёвней и недалекой. Но когда я стала вдовой, изменил ко мне свое отношение на еще более отвратительное.
Я теперь на его попечении, но терпеть унижения от него не собираюсь, поэтому решила уехать в деревню, туда, откуда сама родом. Там у нас люди хорошие, добрые. Никита вырастет настоящим человеком.
– Я позабочусь о сыне и его воспитании, манере речи. В конце концов, это все подлежит исправлению в короткий срок. А здоровье должно быть с детства. Когда ему исполнится восемнадцать, он приедет в город для получения высшего образования.
– Вы никуда не поедете, – цедит он сквозь крепко стиснутые зубы. – Я сказал, что ты и Никита никуда не поедете, а будете жить со мной.
– Не думаю, что это хорошая идея. Ребенок не должен видеть, как ты каждый день приводишь в дом новую женщину. У него будет неправильное отношение к жизни и семейным ценностям.
– То есть ты хочешь сказать, что я плохой пример для Никиты?
Молчу, не хочу его злить еще больше. Тем более он уже сам догадался, каким будет мой ответ на его вопрос.
– Считаешь меня несерьезным, значит, – Андрей медленно приближается ко мне, словно пантера к своей жертве, объятой страхом и отчетливо понимающей, что секунды ее жизни уже сосчитаны перед финальным прыжком опасного хищника. Подойдя ко мне на расстоянии вытянутой руки он твердо произносит, – Я свое слово сказал. Вы остаетесь со мной, – и будто передумав нападать отходит в сторону, и встав рядом смотрит в окно.
– Андрей, так дела не решаются. – перевожу дыхание, поняв, что он ничего делать не собирается, – Мы не маленькие дети, чтобы сказать «я хочу» и тебе приносили нужную вещь. Для Никиты и для меня будет лучше, если мы уедем. Дом останется тебе, я на него не претендую. Лишь когда сыну исполнится восемнадцать, возможно, попрошу его приютить здесь, чтобы он не снимал и не жил в общаге. Но до этого еще много лет. Скорее всего, к тому времени и ты уже будешь женат, у тебя появятся свои дети, будешь примером для него…
– У тебя там хахаль остался, что ли? – спрашивает вызывающе.
– Что? – От возмущения стала задыхаться, за кого он меня принимает? – Нет! Да как ты смеешь!
– Иначе зачем в современном мире успешной женщине стремиться жить в деревне, из которой она с таким трудом выбралась.
«Из-за тебя, Андрей, из-за тебя! – кричит моя душа. – Я не в состоянии выдержать твою лютую ненависть ко мне».
– Я пекусь о здоровье ребенка…
– Чушь, – перебивает он меня. – Эти байки можешь рассказывать кому угодно, но не мне, я тебя насквозь вижу. Признавайся, – вдруг кричит мне в лицо, – у тебя там любовник? Перед смертью брата успела наставить ему рога?
От возмущения не отдаю отчет своим действиям и, подняв руку, даю ему пощечину. Все происходит в один миг. Быстро и неосознанно. Он тоже в шоке, пораженный смотрит мне в глаза.
– Не смей так говорить, – на эмоциях повышаю тон. Лучшая защита –нападение, – я никогда не изменяла Владимиру. Он был прекрасным человеком. Единственный его недостаток – чрезмерная братская любовь к тебе, потому он и не смог тебя воспитать как следует. В итоге ты вырос капризным, своенравным. Постоянно доставлял ему проблемы своими выходками.
– А ты точно уверена, что не изменяла? – с легкой усмешкой спрашивает, игриво заглядывая в глаза.
Что он имеет ввиду?! Конечно же нет! Я любила Владимира и никогда даже не смела на сторону смотреть.
– Я многое о тебе знаю, дорогая Алёнушка. И… как я уже сказал, – приближается и, схватив за плечи, трясет меня, – вы будете жить со мной, поняла?
Андрей уже собирается покинуть кабинет Владимира, как я произношу ему в спину:
– Я не хочу жить с тобой под одной крышей. Ты уже вторую ночь здесь, и мы с Никитой становимся свидетелями твоей ночной бурной личной жизни. Я не считаю, что мы должны это терпеть. И ты меня не остановишь, я уеду с сыном, как только сдам свой магазин.
Андрей медленно оборачивается, и мне становится страшно. Его глаза темны и полны ненависти. Он даже шага не делает ко мне, а у меня уже трясутся колени.
– Ты забыла, – его голос звучит устрашающе, он сжимает кулаки так, что я слышу звук костей, – Володя оставил завещание и поручение для меня. Теперь вы под моей опекой. И никуда, повторяю, никуда от меня не уедете.
Взрываюсь от его натиска, уверенного, идущего напролом. Размахиваю руками от возмущения и отхожу к окну, не в силах выдержать его взгляд.
– Этого я не понимаю больше всего! Он прекрасно знал, что мы с тобой не ладим, и это мягко говоря. Да и сами вы уже три года как не разговаривали. Он даже о болезни тебе ничего не сказал, и мне запрещал, грозился отнять Никитку. Тогда почему? Почему именно на тебя он нас оставил?! – сокрушаюсь, готовая заплакать. – Ну что за несправедливость! Почему?
– Я не знаю, – слышу растерянный голос Андрея, – я тоже